Лоховские истории. Записки таксиста. Валерий Григорьевич Коновалов
Читать онлайн книгу.
у этих гадов на уме?
А между тем совсем темно стало. Вошли двое, свет не включают. Освободили от цепи, проверили, хорошо ли привязаны руки. На выход!
Жилистый впереди шёл, Мустафа – сзади. Глаза опять завязали. Молча вели, изредка почти шепотом переговаривались между собой. Ветки лицо неприятно царапали, под ногами колдобины. Когда вслепую идешь, любой бугор или ямка чувствуются. Сзади нетерпеливо подталкивали: давай, живей! Это Мустафа. Без шнурков плохо идти. Два раза ботинок с ноги слетал. Мустафа ругался. Связанными руками брюки неудобно поддерживать. Тревожиться сильно я стал. В голове все тот разговор крутился. Вспомнил, что у Жилистого руки ниже локтя в порезах. Наркоман. Они же отмороженные. Опять пожалел, что не попытался выскочить из машины, когда пост ГАИ проезжали. Такой шанс упустил! Стало меня трясти. Это так скот трясет, когда он чувствует, что его на бойню ведут. А я в такой ситуации да еще с завязанными глазами – тут все чувства обостряются. Теперь понимаю, что такое животный страх.
Почва под ногами мягкая стала. Трава, сырость. В лесу мы, наверное. Резче прохладой повеяло. По песку идем.
– Развязывай!
И темнота, и в то же время свет яркий, сначала ослепляющий. Всмотрелся: костер горит, на границе света и тьмы маячат несколько фигур – не разобрать кто. Как актер, играющий призрака, вышел на шаг Жилистый. Руки – в резиновых перчатках. Держит косу. Никак смерть собирается играть. У костра вещи лежат. Пиджак, рубашка белая. Ботинки модные. На могилу все это похоже. Смотрю: ботинки-то мужика, что до меня в гараже сидел. Все это очень мне не нравилось и тоску нагоняло. Что-то еще торчало рядом с ботинками. Присмотрелся… Еп-понский бог! Да это голова мужика этого! Глаза дикие, во рту кляп. Поближе меня подвели.
– Вот видишь, Виктор, – говорит Живодер, – должник наш.
А я и не услышал, как он подошел.
– Ничего у него нет: ни квартиры, ни денег. Дурачком прикидывается. Думал, что с лохами дело имеет.
Приблизился Жилистый: бледный, глаза безумные. Мне показалось, что трясется он весь.
– Когда косить?
– Подожди, – сказал Живодер, – Уйдем – тогда.
Завязали мне опять глаза и толкнули – пошел! Назад шел я как пьяный от догадки страшной. Мустафа ругался на меня. Грозился прибить на месте. Дешевле будет, как он выразился. На полпути услышали мы высокий резко оборвавшийся крик – то ли человек, то ли зверь.
– Пи. дец, – сказал кто-то из сопровождающих.
Я на всё теперь реагировал, и этот крик меня окончательно добил. Тело у меня сделалось невесомым, ноги сами пошли, а я будто на месте остался. Запах сырой земли в нос резко ударил: оказывается, это я, лицом уткнувшись в землю, лежу.
Очнулся на той же кровати. Горела лампочка сорокасвечовая. Волосы, рубашка мокрые. Хорошо бы это сон был. Проснуться бы поскорее от этого кошмара. Но нет, многого же я захотел. Кошмар был действительностью: Мустафа здесь. Настоящий, не призрак. Вошел Жилистый, поставил косу в угол. Снял перчатки, сложил их в пакет.
– Одежду