Утром встали ещё до рассвета. Михаил Иванович уже убежал по делам; последние дни он озабоченно суетился, несмотря на Пасху; приближалась навигация, нужно было всё проверить, за всем проследить. Плотно перекусив, Яков с Петром собрались и вышли затемно. Ясное небо было усыпано яркими звёздами; кульминировал Козерог, Стрелец склонялся к закату, ни Луны, ни других планет на небе видно не было, яркий Млечный Путь пересекал небосвод ровно посередине. Только-только начала заниматься утренняя заря.

      Когда они подошли к пристани, заря разлилась кровью в утренней дымке; небо постепенно светлело, гася яркие звёзды. За водной гладью в тумане показался краешек Солнца, от него к берегу побежала Солнечная дорожка по ряби мелких волн, поднятых утренним ветерком. В обе стороны, вдоль горизонта выросли огненные крылья, как крылья Ангела, постепенно светлевшие. Солнце оторвалось от глади воды и дорожка, и крылья постепенно погасли; берег осветился; стало видно, как много людей на нём; все жадно ловили тёплые его лучи после прохлады утра.

      Вдруг до слуха донеслась мелодия скрипки. Удивленно оглядевшись, Пётр поспешил туда, за ним неотступно следовал Яков. Встречающиеся люди с изумлением смотрели на высоченную фигуру, двигавшуюся среди них; со всех сторон слышался тихий удивленный ропот.

      Скоро они увидели живописную группу итальянцев в пёстрых одеяниях, которые, раскрыв футляры скрипок, репетировали, согревая стынущие пальцы дыханием. Капельмейстер взмахнул смычком, к небу взлетела мелодия; со всех сторон подходили люди, изумленно глядя на музыкантов. Пётр подошёл поближе к капельмейстеру.

      «Вивальди» – сказал он, заговорив с капельмейстером по-итальянски. Тот затряс взлохмаченной головой и зажестикулировал, признав соотечественника.

      «Си, си, Вивальди Антонио, синьор» – быстро заговорил