Невесты общего пользования. Евгений Петропавловский
Читать онлайн книгу.
я волнуюсь-то? – сказал он себе. И, нервно швыркнув носом, развил мысль в направлении, близком к наиболее вероятному:
– Не надо волноваться. Надо успокоиться и вернуться к памяти, а то сейчас всё безвидно. Я, конечно, на многое способный, но ведь должен и какую-никакую меру понимать.
Чуб не мог поверить в эту деваху с округлой попкой и крепко выдающимся бюстом.
Он не хотел даже предполагать, что может в неё поверить.
Но откуда тогда взялась эта Маша? Отчего она так по-свойственному грюкает посудой и переговаривается с матерью, будто в самом деле является членом семьи? Она не должна себя так вести, она вообще не может здесь находиться! И что такого знакомого почудилось ему во внешних формах девахи? Нет, если он и вправду подцепил эту бациллу женского рода, то где и когда? Вот же какая ерунда, просто замкнутый круг, чертовня, безлепица!
Чуб сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, как будто собирался нырнуть в глубокую воду. Однако успокоиться не удалось. В груди то начинало теплиться, то холодело. А в уме копошились восклицательные знаки и разное прочее, трудноизъяснимое, но однозначно склонявшееся в протестную сторону. Вместе с тем подлый червь сомнения подгрызал его мозг и высасывал волю к сопротивлению неясным обстоятельствам. Всё позади было неопределённо и впереди то же самое.
Чуб не помнил, чтобы когда-нибудь в жизни ему доводилось попадать в более глупое положение. Ни дать ни взять переплёт.
Самым простым казалось пойти со двора куда-нибудь выпить водки или хотя бы пива, дабы прояснилось в голове и мысли отыскали верное направление к правде. Но денег не было, чтобы отправиться в магазин, а на кукиш ничего не купишь. У бати в заначке наверняка припасён самогон – так ведь и просить смысла нет: он не поделится ни под каким соусом, хоть ты его пластуй на тонкие шматки или пришпандоривай к стене гвоздями. Куркуль, одно слово. А без вспомогательных средств Чубу с трудом верилось даже в собственную достоверность – как если б он являлся своим несуществующим братом-близнецом, похожим на факт материального мира только внешней оболочкой, а на самом деле противоположным не только самому себе, но и всему, до чего только можно дотянуться воображаемыми руками.
Он словно присутствовал на случайном самодеятельном спектакле, в котором сначала совсем не собирался принимать участие, а предполагал просто поглазеть на ненастоящую жизнь, но вдруг сам не понял, как его схватили за руки и выволокли на сцену; и теперь оставалось лишь теряться в догадках, представляя себя дурак дураком и ожидая развития событий.
Подойдя к накрытому клеёнчатой скатертью круглому столу, Чуб взял с тарелки запотевший солёный огурец. Решительно откусил большой кусок и захрустел упругой, напитанной живительным рассолом мякотью спасительного овоща. Тошнота немного отпустила.
Пути, который мог бы привести его к благополучному прояснению своего внутреннего содержания, Чуб не видел. Хреново. И как ни мудруй, ничего