От Кяхты до Кульджи: путешествие в Центральную Азию и китай. Мои путешествия по Сибири. Владимир Обручев
Читать онлайн книгу.
и преобразования органической жизни. Впадины эти содержат настоящие научные сокровища, и потребуются еще многие годы для добычи, вывоза и обработки огромных материалов. Эта обработка, в сочетании с изучением состава, строения и условий залегания отложений впадин, содержащих эти остатки, позволит судить о том, каков был рельеф обширной Внутренней Азии в прежние эпохи, как он изменялся с течением времени, каковы были климат и условия существования, развития и изменения органической жизни, смены одних форм другими. Изучение верхнемеловых впадин может дать материал для решения вопроса о причинах быстрого вымирания многочисленных и разнообразных родов и видов пресмыкающихся в конце мелового периода, что составляет пока загадку палеозоологии.
Но если так велики задачи и интерес изучения впадин Внутренней Азии, то почему, спросит читатель, наша Академия наук не обратила внимания на первое открытие остатков сухопутных животных в Гоби, сделанное мною более 60 лет назад? На этот вопрос можно ответить следующее: это было в старое царское время, когда в Академии наук в составе академиков были только один минералог, один геолог и один палеонтолог и не было средств на снаряжение экспедиции для раскопок в пределах другого государства – Китая.
После этого отступления вернемся к описанию моего путешествия.
Последние три дня этого пути местность представляла степи с хорошей травой и разбросанные среди них плоские горы. Здесь уже появилось оседлое население, именно китайцы, проникавшее в монгольские степи. Виднелись поселки из глинобитных домиков обычного китайского типа, и степь была распахана. Последний ночлег пришлось провести в китайском поселке, так как животным негде было пастись – им купили соломы и зерна. Распашка доказала, что почва здесь уже другая, чем в Гоби; она представляла лёсс, т. е. желтозем – ту же плодородную почву, как и в соседнем, Северном Китае.
На следующее утро мы вскоре подъехали к окраине Монгольского плато, к обрыву, который отделяет его от собственно Китая. Это было самое живописное место на всем пути. Мы еще стояли на равнине, представлявшей побуревшую степь, над которой кое-где вдали поднимались плоские пригорки, а впереди эта равнина была словно оборвана по неровной линии, с мысообразными выступами и глубокими вырезами, и склон ее круто уходил вниз, где, насколько хватал взор, в дымке дали и легкого тумана виднелись горные цепи со скалистыми гребнями, зубчатыми вершинами, крутыми склонами, изборожденными логами, ущельями. Все эти гребни и вершины оказывались или на одной с нами высоте или под нами, ниже уровня плато, так что мы смотрели вдаль через них. Между ними, глубоко внизу, желтели долины с группами домиков, с разноцветными полосами и квадратами пашен, с зелеными рощами, с извилистыми лентами речек. Солнце, пробиваясь на востоке через тучи, по временам ярко освещало пятнами весь этот разнообразный ландшафт, позволяя различать отдельные дома, рощи, скалы, блестевшие извилины рек, желтые дороги