Мать и сын, и временщики. Александр Бубенников
Читать онлайн книгу.
вместе взятых, способствуя и потворствуя твоему браку – пусть думают… Но у меня были и есть другие виды на свою племянницу-правительницу и внука-государя Ивана… И тут ты сообщаешь о том, что ждешь ребенка… Это невозможно, потому что это крах всему в жизни… моей и твоей, Елена, и даже жизни твоего любовника…
Он замолчал. Взглядом, полным тоски и отчаяния, он молил Елену, неизвестно о чем. Вряд ли только о себе, о своей жизни молил. Она мучительно раздумывала, как же ей теперь быть, как вести с двумя самыми близкими людьми – дядей и возлюбленным. Единственно, что прочно отложилось в ее сознании, что появление на свет внебрачного ребенка осложнит жизнь не только ей и возлюбленному, но, главное, абсолютно невинному младенцу-государю Ивану.
Как ее мог утешить возлюбленный в ее пиковом положении?.. Да никак! Она не могла возненавидеть своего возлюбленного…
Зато люто возненавидела дядюшку за то, что он приговорил к смерти ее не рожденное дитя еще во чреве матери. От той зряшной и страшной беседы с дядей у Елены не осталось в памяти ничего, кроме того, что она не имеет права рожать и снова радоваться чуду материнства. Просчитался дядюшка с мстительностью племянницы и недооценкой силы ее любовника, посягнув на их свободу распоряжаться самостоятельно жизнью своих детей. Глинский оставил им только один выход – и это стало началом его собственного конца.
Елена не ожидала ничего хорошего от объяснения с любовником. При его вечернем появлении она, словно опасаясь дядиных и боярских ушей сначала заперла за ним на многие засовы дверь, а потом, усадив поудобнее, чтобы видеть его глаза, рассказала о своем недавнем разговоре с главным опекуном сына Михаилом Львовичем Глинским, его угрозах, своих опасениях. Не выдержала и разрыдалась.
Ему было ужасно неловко, слезы и рыдания великой княгини казались ему излишними, мучительными для сердца бравого воеводы. У него от жалости к Елене перехватило дыхание.
– Успокойся, милая, ради Бога… – заговорил Овчина изменившимся хриплым голосом.
– Что же делать?.. Может, дядя прав – я и мои сыновья на краю гибели?.. Неужели он прав – есть только один выход…
– Почему – один?.. – с ужасом на лице прерывающимся голосом спросил воевода. – Такого не может быть…
– Да знаешь, Иван, я тебе откроюсь в одном странном наваждении… Мне с недавних пор, после разбирательства опекунов с братом супруга, Юрием, после выяснения отношений с дядей государь стал сниться… Спрашивает – тебе хорошо с любовником или худо?.. Я в слезах отвечаю – хорошо… А он в ответ: знаешь мне тоже хорошо, оттого что вовремя меня мантией монашеской покрыли, а худо оттого, что меня с тобой разлучили… Смеется, мои слезы рукой оттирает, да говорит, что его болезнь пустяковая, оказывается, у проклятого копья Георгиева, которое в него Соломония с небес запустила, острие не отравленное, а обыкновенное… Зато болячку сковырнул с чирея ради заражения крови и отравленные лекарства давал ему дядя Михаил