Без начала и конца. Сергей Попадюк
Читать онлайн книгу.
философствующим Мефистофелям) оно никогда не опускалось до мертвящего цинизма. Оно всегда обладало огромной живой силой, потому что осуществлялось во имя конкретной правды, тем более ослепительной, чем чернее была действительность, среди которой вспыхивала эта правда. Оно всегда было отрицанием существующего во всем его объеме – отрицанием, устремленным в будущее, – тоже во всем его объеме, т. е. в будущее «вообще», хотя каждый из носителей этой правды твердо, истово верил в реальность и близость этого будущего. «Великие художники русские, – говорит Блок. – погружались во мрак, но они же имели силы пребывать и таиться в этом мраке: ибо они верили в свет. Каждый из них, как весь народ, выносивший их под сердцем, скрежетал зубами во мраке, отчаянье, часто злобе. Но они знали, что рано или поздно все будет по-новому, потому что жизнь прекрасна».
Величайшая подлость – говорить о них только как о художниках, снисходительно отмахиваясь от всего того, что составляло живой нерв этой художественности, – от их религиозного (не церковного, а именно религиозного в чистом, толстовском, смысле) сознания26. Величайшая подлость – высокомерно судить высказанную ими правду с «высот» исторического прагматизма (виноват! – материализма) и прагматически соотносить эту правду с той бесконечной неправдой, в которой мы живем, которую мы обречены молча глотать день за днем в качестве того самого «светлого будущего», о котором мечтали все предшествующие поколения.
…Потому что попытка сделать удачу и историческую реализацию, имманентное осуществление, критерием истинности и осмысленности сама по себе несостоятельна. История и все историческое по природе своей таково, что никакие совершенные осуществления в временном их потоке – невозможны.
Мысль, теория, мировоззрение (как и произведения искусства) могут быть судимы лишь в двух аспектах: в аспекте своей новизны, т. е. количества привнесенной в мир информации, и в аспекте своей организованности, т. е. достигнутого уровня структуры. Но не в отношении к нашему мнению как к истине в последней инстанции! Тем более что наше мнение о нашей действительности не находит никакого основания в самой этой действительности, и если наше магическое заклинание «практика – критерий истины» до сих пор не обернулось против нас же (вернее, за нас), то этим мы обязаны только тому, что в нем совершенно отсутствует тот смысл, который мы в него вкладываем.
Тамбовские волки – 73
13.12.1973. Опять собрались у меня. Все те же плюс Витька Романченко, по-прежнему похожий на героя из вестерна. Хорошо было, но чуть холоднее, чем в прошлый раз. Я, должно быть, максималист: мне больно от этого «чуть». Мне больно оттого, что повседневность оказалась не менее жестокой проверкой нашего товарищества, чем крайние жизненные ситуации, и многие не выдержали этой проверки. Мы были нужны, мы были необходимы друг другу в вонючей казарме, на студеном танкодроме – в условиях, требовавших предельного напряжения