Кто миротворцем ублажил нелепость

      своей судьбы, и благодарно плоть

      постиг,

      изгнав её хохочущую хоть:

      тот празднует иначе – Ты, Господь,

      Ты – гость его, покуда вечер тих.

      Ты – собеседник, одиночеств друг,

      в покоящейся точке монолога,

      и всякий круг, – где циркуль ищет Бога, –

      вращаясь, время раздвигает вдруг.

      С какой за кисти я хватаюсь блажи?

      Когда пиш у, не замечает Бог.

      Тобой дышу. На грани чувств, далёк,

      Ты островками проступаешь. Я же –

      твоим очам, и не мигнувшим даже –

      пространства ток.

      Отныне нет Тебя в твоем сиянье,

      где даль мелодией в напоминанье,

      как ангелы, ещё Тобой звучит…

      Живешь в последнем Ты своём дому:

      во мне – ждать эха небу твоему.

      А сердце умное молчит.

      Аз есмь, Господь, Ты слышишь? Вечный Страх,

      не слышишь, как пылаю страха ради?

      И, окрыленны, чувства в горнем граде,

      что белый свет в твоих очах.

      Моя душа в молчанье, как в лучах,

      к Тебе припала – ах, Ты не глядишь.

      Моей молитвы зреющую тишь

      не видишь? – деревом, цветущим к маю.

      Ты спишь? – я сон твой, но не донимаю.

      Вольно не спать? – Что ж, я – твоя же Воля.

      И крепок ей. И властвовать я рад,

      молчаньем звезд покоясь и глаголя,

      объемля времени чудесный град.

      Нет, жизнь моя – не этот час отвесный,

      где – видишь Ты – скорей к Тебе спешу.

      Я – дерево в пейзаже духа, тесно

      сомкнув уста, я – голос бессловесный,

      тысячеуст я, и Тобой дышу.

      Я – немота между двумя тонами,

      они так плохо ладят, между нами:

      неверный тон – и смертный стон кругом.

      Но в тёмном интервале, временами –

      Дух говорит.

      И вот: горит псалом.

      Когда б ребёнком рос я где-нибудь,

      где час всё тоньше, день всё невесомей,

      Тебя я праздновал бы в их проёме,

      и пальцами Тебя касался чуть,

      а не сжимал испуганно, как зверь.

      Там я бы мог Тебя терять всечасно,

      Ты, безоглядное Здесь и Теперь.

      Бросать, как мяч,

      в волнующий, прекрасный

      миг, чтоб другой, вдруг, покорясь минуте,

      летел, горяч,

      с Тобою падая в весёлой жути,

      ведь Ты – Суть Сути.

      Клинком во тьме Ты б мог сверкнуть, и

      золотой

      каймой кольца, и будь я

      там, замкнул бы Твой –

      печаткой четкою – огонь,

      чтобы рука ещё белей была.

      Я б начертал Тебя – стена мала! –

      на небесах – гори, моя хвала! –

      Твои, Господь, вершил бы я дела,

      титан, колосс: тут пламя, там скала,

      а там самум, сжигающий дотла –

      не так,

      иначе всё: Тебя нашла

      моя печаль…

      Друзья всё дальше – смех

      теряется