Если откладываешь один будильник, а потом другой и третий, то они копятся, как снежный вал, и ВЕРЕЩАТ. В критический момент нейрончики догадываются, что проще встать, чем заткнуть этот пиликающий оркестр, и вываливают ноги на пол. Голова не поднимается, глаза не открываются, и пальцы до синяков оббивают углы. Холод собачий. Батареи еле греют, ибо снова прорвало теплотрассу. Зубы ломит от студёной воды, одежда чуть не в инее. В холодильнике мышь повесилась, и тараканы тоже повесились, потому что батя в командировке, а вечером лень обуяла идти в магаз. И вот голодный, сонный, окоченелый ты плетёшься в гимназию.

      А я же не ботан и не бегу на учёбу сломя голову. Зимой мне нравится трескать лёд в лужах, весной – давить шишки на набережной (они так кла-ас-сно хрустят), и в любое время года – гладить собак, которые встречаются по пути.

      Ну, вы поняли: Артур Александрович – хронический опоздун.

      Сегодня объединились три факта: будило не зазвонило, зубная паста не выдавливалась, а мужик у гимназии принёс документы Веронике Игоревне и встретил такое яростное сопротивление охраны, что я вызвался помочь.

      К чему я это. Сегодня хотя бы нашёлся весомый повод.

      Вероника Игоревна танком идёт по оценкам: налево и направо летят параши, пятёры, трюнделя. Четвёрки отсутствуют, и это настораживает. Не хотелось бы, чтобы у Вероники Игоревны снова начались проблемы. У неё получаются действительно интересные уроки, когда она пребывает в хорошем настроении и не устраивает на занятиях «Донбас».

      – Никого не забыла? – с издёвкой говорит Вероника Игоревна. —Два десятка двоек, восемь троек, четыре пятёрки – вот ЭТО реальная оценка ваших знаний. Может, кто-то считает, что заслужил… четвёрку?

      Класс угрюмо молчит в ответ. Нет, иногда Вероника Игоревна четвёрки ставит, но так неохотно, что ей об этом напомнили. Впрочем, цифра на окне вряд ли изменит ситуацию к лучшему.

      – Вероника Игоревна! – сердито отвечает Олеся. – Да не мы её нари…

      Раздаётся звонок. Вероника Игоревна слабо машет рукой, чтобы мы расходились. Скребут о линолеум стулья, множатся голоса, взвизгивают молнии на рюкзаках.

      – В столову? – спрашивает Валентин.

      Я мотаю головой.

      – Попозже догоню. Купите мне две булы с сосисами.

      – Сам как була с сосисой.

      – Ха-ха. Какая оригинальная шутка.

      – Шута, – Валентин лыбится, пока не замечает мой скепсис. – Дела необычайной важности?

      – И чрезвычайной секретности. – Я достаю толстый, формата А4, пакет документов. Сверху чернеет адрес Вероники Игоревны, а пониже расположилось название фирмы «Башня» с соответствующим логотипом: средневековой дурындой из необработанных камней. – Какой-то мужик просил передать у гимназии.

      – Сын мой, он там с семи утра стоял.

      – И чё никто не помог ему? – хмурюсь я.

      Валентин театрально задумывается.

      – Не хотели, не видели смысла, наши родители учили нас не разговаривать с незнакомцами.

      – Твой дедушка – особенно.

      Валентин