Дорога в Латвию. Ашот Левонович Григорян
Читать онлайн книгу.
когда я бросил в мышь камень.
Половина Латвии – леса, это душа страны. В лесах обитает большое разнообразие животных, из которых белая трясогузка и двупятнистая божья коровка названы национальными.
На взморье полоски дюн сменяются сосновым лесом. Внутри него находится Юрмала. Она как дорогая сердцу подвеска, на которой последовательно сверкают жемчужины – части города, когда-то отдельные поселки, теперь выделенные железнодорожными станциями и платформами. Части Юрмалы разные по атмосфере и духу, но всем им свойственны легкость и тихая праздничность, как будто сложнейшие периоды истории Латвии не касались этих мест.
Старинные деревянные особняки уже вросли в ландшафт. Кажется, исчезни один из них, его-то и не будет хватать. Здесь понимаешь, как время справляется с безвкусицей: все старое приемлемо, ни одного уродливого здания…
Йомас – центральная пешеходная улица в Юрмале: она менее двух километров в длину, но это целый мир, который можно изучать месяцами. Правда, лучше выбрать теплое время, в несезон здесь меланхолично и одиноко. В такие трудные времена, испытав тяжесть одиночества, в Юрмале умирали и Райнис, и его верная подруга жизни Аспазия. Он – в Майори, она – в Дубулты. Теперь и там, и там – музеи, бережно хранящие память о великих поэтах. Редкий случай – два музея в пешей доступности, посвященные одним и тем же личностям и при этом одинаково занимательные, не повторяющие, а дополняющие друг друга. Если был в одном, пожалуй и в другой.
Узкая полоска земли от реки Лиелупе до моря… это Дубулты. Здесь отдыхали Иван Гончаров и Николай Лесков, утонул, купаясь в море, Дмитрий Писарев. Константин Паустовский написал здесь «Золотую розу»… В небо устремилась аскетичная башня лютеранской церкви начала ХХ века. До берега рукой подать. Горячий песок при нежгучей жаре. Еще пара шагов и – морская лазурь.
Возвращаюсь к травам, ложусь: в них столько живности, что шумно, как на восточном базаре. Я предпочитаю приходить на залив, когда людей на берегу немного. Пусть они будут – так приятнее (да и как без них?), но чтобы без столпотворения.
Так и 5 сентября, в последний, как потом оказалось, день плавательного сезона, я пришел на берег. Солнце еще жгло, в воду можно было окунуться, рядом на скамейке сидели умиротворенные пожилые пары. Дай им шанс, будут сидеть и бесконечно изучать волны – на безопасном расстоянии от манящей стихии. Не надоедало же Янису Скучсу всю жизнь старательно изображать и увековечивать каждую из волн.
Глава вторая
1
В автобусе Рига-Москва удобно. Настроение хорошее – в Ригу я вернусь на следующие праздники. Шарль Трене клокочет в наушниках о чем-то экстраординарном. Переключаю на «Желтых почтальонов». Рядом у окна сидит примечательная голубоглазая блондинка и, как должно быть по сценарию, у нее что-то там не получается. Я вызываюсь помочь.
– Ангелина.
И впрямь как ангел – из тех явлений природы, присутствие которых создает вокруг праздник. Она проста и непосредственна, как будто мы знакомы с начала времен и всегда были на «ты». Учится на филолога и ей приятно, что я читал «Лачплесиса». Что-то