Стареющий мажор, накачанный дурью и коньяком. Он доставал ее своей развязностью, распускал руки. А в какой-то момент вдруг дернулся, захрипел и умолк, уткнувшись носом в кушетку. Сначала она обрадовалась, что этот неприятный тип замолчал. Но ведь у нее было медицинское образование, хоть и незаконченное. Настя быстро поняла, что дело плохо.

      Но стоило ей только заикнуться о том, что клиенту плохо, начался кошмар. В ее массажном кабинете мгновенно, как по заказу, собралась толпа. Охрана, какие-то серьезные мужики, которых она не знала.

      – Надо скорую! Может быть, его еще удастся спасти, – пыталась она им объяснить.

      Может быть. Но только никто не собирался вызывать скорую. Наоборот, по их лицам было видно, что всех все устраивает. И очень нехорошие подозрения закрались Насте в голову. Как-то разом пришло осознание, что она стоит перед этими мужиками в одном тонком халате. Стало страшно.

      Но самое плохое началось, когда явился хозяин этого заведения, Николай Фомин.

      – Николай Ефимович, дядя… – кинулась было к нему Настя.

      Но ее быстро остановили жестом.

      – Стой, где стоишь. А лучше сядь. Подайте ей стул.

      Николай Ефимович был дальним родственником ее мамы, и это он устроил Настю сюда когда-то. Особой близости и теплых отношений между ними никогда не было, да и не могло быть. Настя звала этого вечно недовольного циничного старика дядей просто по инерции. А он обычно не замечал ее.

      Но не в этот раз. Сейчас прищуренные глаза старика скользили по ней с каким-то тайным смыслом. Он как будто примеривал на нее что-то.

      Тем временем в комнату вошел еще один человек. Настя обратила внимание на то, что человек этот был в резиновых перчатках. Он поставил на столик у стены высокий стакан (она узнала посуду местного бара), наполовину наполненный какой-то жидкостью, по цвету было на коньяк похоже. А потом подошел к лежавшему без чувств, осмотрел его и кивнул.

      И накрыл простыней. С головой. С головой!

      Трудно было не догадаться, что это означало.

      И сразу внезапное движение и ропот в толпе мужчин, заполнивших массажную. Фомин оглянулся, состоялся какой-то немой разговор. А потом помещение очистилось, и он заговорил.

      И чем больше говорил, тем больше Настя отказывалась верить в происходящее.

      – Знаешь, кто это? – он небрежно указал на тело, прикрытое простыней.

      – Понятия не имею.

      Так оно и было в действительности. Откуда ей было знать, если тут соблюдалась анонимность?

      Мужчина трескуче рассмеялся. И вдруг стал серьезным

      – Ты же понимаешь, Анастасия, – он небрежно указал на тело, прикрытое простыней, – что за это кто-то должен ответить? А ты последняя, кто видел его живым.

      И вдруг резко подался к ней:

      – Что ты подлила ему в стакан? Отвечай!

      – Я?! О чем вы говорите?! – заволновалась она. – Я вообще не понимаю, о чем вы!

      – Да что ты? А у меня тут полно свидетелей, что это твоя работа.

      Настя невольно задохнулась от нелепости обвинения.

      – Дядя. Я этого не делала!

      – Но ты этого не докажешь. Хочешь получить срок, девочка?

      Она обомлела. И только смогла пробормотать:

      – За что, дядя?

      Злое выражение проскочило у него. Он заерзал на месте.

      – Скажем так, мне от тебя нужно кое-что. Сделаешь, и мы все уладим. Думай. Но времени у тебя немного, ровно до того момента, как сюда приедет полиция. Я бы на твоем месте не стал его терять.

      Это звучало так дико. Какая-то фантастика, дурацкий сон.

      Боже… Что ему могло быть от нее нужно?! Что она вообще может?

      Однако Настя собралась с силами и сумела выговорить:

      – Что… Что мне нужно сделать?

      – Вот это другой разговор. А сделать – всего ничего. Тебе надо влезть в доверие к одному человеку.

      – За-зачем? – ее неконтролируемо трясло, зубы начали выбивать чечетку.

      – Не перебивай! – рявкнул он, сбивая ее истерику.

      Но