Меня любила женщина чужая,

      Из милости, с натугой и скорбя…

      Согласно правилам, нас выгнали из рая.

      В раю ведь невозможно жить любя.

      Когда, в любовь впадая, как в молитву,

      Мы жажду плоти окунали в кровь…

      В нас золингеновскую всаживали бритву

      Аскеты, оскопившие любовь.

      Настырно препарировали члены,

      Виновные в участии, потом

      Поставили молитвой на колени

      И залепили двери в храм крестом.

      Остынь, судья! Да я её не помню!

      Так – грудь, глаза, три взгляда, две руки…

      За что меня теперь в каменоломню?

      Вот так, всего в камнях, – на дно реки?

      Да я не знал, что женщина чужая, —

      Она без надписи, – а может, и своя?

      Ну, выпили на сборе урожая,

      Потом сплелись начала и края…

      Я вовсе не страдаю приапизмом,

      По сути, я обычный импотент…

      Готов принять назначенную клизму,

      Но не страдать, как вражеский агент.

      Что говорит? Да что она там скажет,

      Всё бредни, всё больной, в горячке Блок…

      У ней ворота вымазаны сажей,

      Она – библейски признанный порок.

      Сам знаешь, старче, эти Магдалины

      Святого во посту сведут с ума…

      Был выпивши, не помню всей картины,

      Она сама ко мне пришла, она сама…

      Слаб человек – а тут такое тело!

      И взгляд, огнём текущий по душе…

      Да я не отрицаю – было дело…

      К тому же оба были в неглиже.

      Ну, понял я – всё надо по закону!

      И никаких там пьянок на лугах…

      Да я исправился. Зачем меня на зону,

      Ещё и с поражением в правах?

      Вот, каюсь, и товарищей присяжных

      Прошу свидетельствовать – в помыслах я чист…

      Условно дайте мне, коль это важно,

      И исполнительный, что для оплаты, лист.

      А к этой бабе, будь она неладна,

      Поверьте, люди, больше ни ногой!

      И так мой орган задышал на ладан,

      И вообще, неладно с головой…

      Меня любила женщина чужая

      На празднике вина и урожая…

      Впервые мною правила свобода,

      Любовь к любви и продолженью рода.

      И я её, как мог, тогда любил.

      Но жить с ней жизнь мне не хватило сил.