Ушедший муж… Сбежал без разрешенья…

      Болел… Так ведь держался молодцом!

      Ходил бочком, с трудом сгибал колени,

      Стал жарким летом чуточку осенним,

      Но был прекрасным мужем и отцом.

      Не возражая, принимал свои лекарства,

      Стремился никого не огорчать…

      В семье слыл президентом государства —

      Увы, в его сердцебиеньи частом

      Не углядели, как легла печать…

      Терпел, не жалуясь, себя стыдясь немного,

      Держался строго, жёстко, по-мужски…

      Ещё не верил, стоя на пороге,

      Что выиграл гринкард наверх у Б-га

      И памяти зыбучие пески.

      Его жена в его уход не верит.

      Корит себя за слепоту на час.

      Ещё не зная, что придётся за всех нас

      Невинную вину годами мерить

      Слезою одиночества из глаз.

      Жить нужно: ведь она ещё земная,

      Живым – живое, умершим – покой…

      Течёт в ней время чёрною рекой,

      Грехом мужчина кажется другой,

      И он, вверху, конечно, это знает.

      Что из того, что миллионы вдов,

      Какую ни на есть находят пару…

      Не ставят в доме памятник пожару

      И память заворачивают в тару

      Фальшивых слёз и полустёртых слов…

      Ушедший муж… Ну не святой же, право!

      Такой же эгоист, как все они!

      И осудить ей проще, чем хранить.

      Вновь отыскать в году такие дни,

      Что станут красоте её оправой…

      Быть может, есть ещё в туннеле свет,

      И ждёт за одиночество награда,

      Как белые цветы чужого сада…

      Так почему ж ты говоришь – не надо,

      Привычно выговаривая: нет!

      Уже срываются с дерев не