февраля назойливые мухи

      мельтешат в окружье фонаря

      коченеют руки тонут звуки

      расплетая гомон по ролям

      нехотя вращается Земля

      кажется совсем заледенела

      и замедлив новый оборот

      равнодушно в космосе плывет

      распыляя споры взвеси белой

      безымянный сонный звездолет

      вихри галактической поземки

      Млечный Путь растянут за рукав

      пышный ворох невесомой крошки

      вечность вырезает на трудах

      и на хрупких слюдяных окошках

      вьет миров спиральные узоры

      незаметно катятся века

      лед расколот прорубь глубока

      в толще беспредельного пространства

      если сквозь нее перенырнуть

      отыскать другой Кисельный путь

      с холодом возможно распрощаться

      но ведет планету снежный дрейф

      мы на ней посажены на клей

      бегство непосильная затея

      скроемся в квартирах щелкнем газ

      перепало каждому из нас

      жалкое наследство Прометея

      а когда истает этот сон

      мы опять окажемся вдвоем

      и глаза отвыкшие от солнца

      несинхронно станем протирать

      и закрыв февральскую тетрадь

      небо акварелью разойдется

      Опадает с непирамидальных июньский снег,

      облака, уходя с маршрута, съезжают в клин.

      С еле слышным треском с внутричерепных глубин

      проецируется на изнанку прикрытых век

      воспоминаний порванный диафильм,

      подсвеченный голубым.

      Первый обрывок: разломы бетонных швов

      шахматно делят расхоженный тротуар,

      хмуры громады пятиэтажных домов,

      слева на кофте хитрый зеленый кот,

      с толстым хвостом,

      в полосочку, как батон,

      щурится сыто.

      Вдали розовеет шар,

      тучки на юбке ему отвечают в тон…

      …Много ступенек, долгие этажи…

      жирная бабочка возле звонка кружит…

      Это где-то в молочном, трогательном году,

      до пришествия ножек Буша и ГКЧП,

      я за руку с мамой впервые в гости иду

      и голову запрокидываю на ходу,

      чтобы лучше запомнить душистый липовый цвет

      и закатный свет.

      Дальше быстрее, сорвались кадры в галоп:

      солнце, застрявшее в клумбе среди космей,

      классики, велосипеды, конфет кулек,

      рации из спичечных коробков…

      волосы с каждым июнем темней, длинней…

      Тянутся башни всеведущих тополей,

      тени роняют кудрявые на асфальт,

      учат, что прожитого не должно быть жаль.

      Собирая на скотч разномастные склейки дней,

      я миную былое послойно – к витку виток,

      разгорается лампы проекторной уголек,

      но в короткие сумерки многого не успеть…

      По спине пробегает предательский холодок,

      а в груди комок.

      …Раннее утро, прохладное, тишь и блажь,

      ходят соседи, родня и полно чужих…

      зеркало в трауре, зеркало – проводник…

      Белые пятна, обрыв, перекос, монтаж…

      К