Спущен флаг Конфедерации,

      И часовой ушел.

      Индейцы дымят табаком в резервации.

      И выходит на мол

      Моряк, что пил полторы недели,

      Забыл имена кораблей.

      Смотрит куда-то, но видит лишь мели

      В жизни пустой своей.

      Видит он пляж опустевший, темный.

      Некогда конквистадор

      Шел по песку, и шумели волны;

      Затем ирландский боксер

      Кулаки омывал в прибое

      (Мафия шла за ним).

      Улицы, вывески, запах крови,

      А далее – дым, лишь дым,

      Дым в закусочных возле моря,

      Где шумно – сидят, галдят,

      Клерк пробегает мимо, и вскоре

      Клерк попадает в ад.

      В ад попадает его секретарша,

      В ад попадает босс.

      Мир больше не станет старше —

      Словно дым папирос,

      Что курят индейцы у древней секвойи, —

      Мир растворился, ушел.

      Только моряк сохранился в запое

      И вышел один на мол.

      Хочется думать о розовом,

      О розовом, бледно-синем.

      О солдатах, что оловом

      Затвердели и ныне

      На столе бытовуют,

      Ждут победные горны.

      Ласточки грозы чуют

      И летают проворно

      За окном – сущно малы,

      Но небесно велики.

      Проступают пожары —

      То заревые лики:

      Праведники, что грозно

      Зрят, но милуют ныне

      Мир – тот, что бледно-розов,

      Бледно-розов и синий.

      Ноябрь тебя прикроет шинелью —

      Он добрый, но только игуменно-строгий.

      И поведет тебя к новоселью

      По мокрому снегу, раскисшей дороге.

      Ты увидишь вдали полустанки,

      Там нет поездов, поезда запоздали.

      Справа и слева светлеют ушанки —

      Нимбы солдат на иконах из стали.

      Ноябрь – он хром, он ефрейтор на Шипке,

      Идущий в метель, и вокруг все спокойно.

      А горизонты порвались, как нитки,

      Раненым больно – и больше не больно.

      Сядет к костру, где поджарились рыбы,

      Сядешь и ты – то привал, ненадолго,

      Видя созвездья – огромные глыбы,

      Айсберги звезд рядом с полюсом Бога.

      Я вижу рыб, текущих в глубине —

      Сё дали птиц, летящих между нами.

      И тает грех, оставленный вовне,

      И праведность – мосты между сердцами.

      И где-то дождь, он плачет и поет,

      И женщина, в одежде черно-белой,

      Встречает славословием восход,

      И в тишине закаты, между делом.

      Все фабрики полны, но ждут солдат,

      Которые