– А плита ждёт, о Всемогущий. Дождётся ли? – спросила Лукерья.

      – Главное – верить.

      – Тогда я верю в то, что буду жить вечно.

      – Всё возможно тому, кто верует.

      – Это перо не мажет, – подумал Антон, – и уже почти не царапает. Не зря купил.

      – Я верю тебе, – сказал Санёк.

      – Это хорошо, я правду говорю. Но будь осторожен – я ещё и фантастику пишу.

      – За это не боись.

      – И пошутить люблю.

      – Как часы? В порядке? – спросил какой-то Даня.

      – Да, в порядке. Уже давно не спешат и не отстают, и я не знаю, почему. Может быть, напряжение в сети нормализовалось? Или ампераж.

      – Прекрасно.

      – Ужас.

      – Ужас, вот ты – любовь. А остальные, которые говорят, что они любовь, по-моему, вовсе не любовь. Ты прекрасна, Ужас-Лала-Анжелика…

      Десять лет… Несчастные десять лет – это совсем мало для того, чтобы сделать то, о чём я просил. Спасибо, Лала, что не сто. Ну, ты поняла, о чём я.

      – Да. А теперь – в Париж.

      – Как скажешь.

      ***

      Когда Лукерья вернулась с фаршированными перцами из магазина, на пороге её вновь ждал соседский кот.

      – Ну, раз ты меня дождался – заходи.

      Подойдя к кухонной двери, она сказала:

      – Пошли, колбасы отрежу.

      – Yes, – ответил Вася.

      Поставив варить перцы, Лукерья сказала:

      – Больше не дам.

      – Демон, – пошутил кот.

      Она рассмеялась.

      – Вышел сеятель сеять…

      – Сдохни! – сказал Александр.

      – …сказал ему демон. А он всё сеял и сеял…

      – Разве можно сдохнуть в раю? – спросил Антон.

      – Плохо будешь себя вести – сдохнешь и в раю.

      Попробовав перец, Лукерья выплюнула то, что откусила, и решила ещё их поварить.

      – Наверное, их пятнадцать минут варить надо.

      – Двадцать, – сказал Голос.

      – Двадцать так двадцать. «Там поймёшь, кто такой»…

      Увидев через десять минут, что перцы хорошо проварились, она поблагодарила Голос:

      – Спасибо, ты умница.

      – И сердечко есть. Там не только кэш.

      – Верю.

      – Почему она ей верит? – спросила Аминь.

      – Неизвестно.