А на экране слова: их миллион, вагон,

      их – бесконечный конвейер сматывает в рулон,

      скроллится лента: show must go on[2].

      с кроликами растёт пожирающий их питон.

      есть километры картин, композиция их проста:

      ей не хватает восьмидесяти до ста,

      ну а уста – требуют внутрь перста.

      геолокация: Сызрань, Казань, Элиста.

      видел во сне: в поле несётся конь,

      всадник привязан к коню, рвёт на себе гармонь,

      лошадь по кругу меня обогнула пять раз,

      собственно – весь рассказ.

      сказано мною, не мной, в ответ на вопрос и вдруг,

      что все процессы земли собой образуют круг,

      жизнь – циркулярна, и этот её циркуляр

      тоже бесценный дар.

      скроллится лента, вечный уроборос,

      стон прорастающих внутрь головы волос,

      или цепней, вылупляющихся из пор,

      или мостов без опор.

      или ответ на вопрос?

      нужен финал, да вот только в моём уме

      ржание и блеяние вместо краткого резюме,

      впрочем, ясно, к чему я речи свои клоню:

      привяжите меня к коню.

      Во имя истины во лжи

      мы пребывая, точим зубы.

      и зубы наши – как ножи:

      искромсаны язык и губы.

      во имя дружбы – предаём,

      во имя верности – танцуем,

      и нашей совести объём

      огромен, но недоказуем.

      как честен грех, как свят порок,

      без масок, лозунгов, регалий:

      когда ты выучил урок

      и впредь не путаешь педали.

      Хрущёвская однушка,

      узор из кирпичей:

      ты разбросал игрушки,

      ты наметал харчей.

      в окне бормочет ясень,

      а сзади с калашом,

      безумен и прекрасен,

      танцует нагишом

      лиловый Мефистофель,

      твой самый лучший друг.

      почисти-ка картофель.

      порежь помельче лук.

      тушить на сковородке

      на медленном огне.

      вся жизнь на перемотке

      и уместилась в дне.

      довольно скромный завтрак,

      обед на пять персон.

      но не наступит завтра,

      и не случится сон.

      ты никому не нужен.

      ты сам себя достал.

      себе сварил на ужин

      ты фенобарбитал.

      и этот ужин вечен.

      сто тысяч раз подряд

      тобою будет встречен

      твой персональный ад:

      хрущёвская однушка,

      часы под потолком,

      а из часов кукушка

      разбита молотком.

      Ямб захворал и рифму уронил.

      он побледнел, он заболел верлибром.

      ты помнишь этот кегельбан над Тибром,

      куда ты после смены заходил?

      там наливали кьянти и в дыму

      жестикулировал