В пороге металлической стремнины

      плыву среди задумчивых людей;

      я глаз не отвожу, но вижу – только спины

      и думаю о ней, и думаю о ней.

      камлание, грохот, хохот, пианино

      в компании такой звучит ещё нежней;

      мне карту подменили картой винной.

      смотрю на лист и думаю о ней.

      пройдёт неделя, и земля оттает,

      прозрачней станет воздух, день длинней,

      всё изменяется, но мне не изменяет

      привычка вредная – я думаю о ней.

      Я сижу и плачу,

      я кричу на стену.

      не могу иначе:

      не привык к изменам.

      не могу быть мачо

      из полиэтилена,

      мне не надо сдачи,

      я плачу – мгновенно.

      я плачу слюною,

      кровью, кулаками…

      я кричу на стену,

      стену между нами.

      Неба выпуклый глаз,

      направленный в точку

      невыносимого света.

      несмыкаем, он смотрит туда

      от заката и до рассвета.

      он моргает, и ночь настаёт,

      а потом всё сначала, опять.

      он глазеет на свет,

      он хочет его воспринять.

      протуберанец вселенной,

      таинственный термояд,

      корпускулярный флюид,

      я тобою объят.

      созидая миры,

      из какой ты сочишься дыры?

      кто тобой волосат?

      где предел излученья?

      есть ли корень луча?

      и похож ли тот луч на растенье?

      или луч – гуманоид,

      который сверхбыстро растёт?

      он своей пятернёй

      до холодных глубин достаёт.

      почему ты немыслим?

      немыслимо необходим?

      там, где сто равно трём,

      где становится тройка одним,

      начинается твой

      бесконечно прекрасный полёт.

      Этот город похож на тирольский пирог,

      он слоистый и круглый, как в сейфе замок:

      миллионы кривых магистралей

      и тоннели – как дырки в коралле.

      этот город похож на коралловый риф,

      на ребёнка похож, подхватившего тиф,

      смотрит вверх из больничного склепа,

      и обрит его череп нелепый.

      он в огне не горит

      и не тонет в воде,

      словно масло, кипит

      он на сковороде

      и взрывается в небе салютом,

      полагая себя абсолютом.

      пентаграмма. медуза. вокзал. зодиак.

      этот город – наркотик, невротик, маньяк,

      протекающий грязною жижей.

      всей душою тебя ненавижу.

      Материи дано ль названье?

      ведь есть название у ткани.

      рукой ощупывая лист,

      пойму: «наощупь ты – батист.»

      материя,