Письма прошедшего времени. Галина Одинцова
Читать онлайн книгу.
когда вожусь с тестом. Этому меня бабушка Елизавета научила. Рецептов знаю несметное количество. От бабушки, от мамы, от подружек, из собственной фантазии. Но далеко моим блины до тех, бабушкиных. Настоящих, ароматных. До сих пор помню эти послевкусия и запахи.
Бабуля блины пекла разные: они у неё и на опаре, и на горячем молоке, и на воде выходили бесподобно вкусными. Но самое главное, они были абсолютно другими. Не такими, как нынче у меня. Как бы я ни старалась, никогда не получаются те блины, блины из детства.
Я любовалась, как бабушка просеивала муку через огромное сито с бортами из берёзовой коры. Она потряхивала его из стороны в сторону, подбивала бока сита натруженной ладонью, чтобы быстрее шло дело, а мука, насыщаясь кислородом, не торопилась, она не спеша и мягко ложилась в большой таз, постепенно образуя снежную горку.
В моей голове рождались всевозможные картины, фантастические фигуры, образы. Мне хотелось тут же погрузиться в эту нежную мучную пучину и … Но бабушка не церемонилась со мной и не давала моим фантазиям развиться до логического конца. Шлёпала меня по рукам и отгоняла от стола:
– Це що за неслухняная дитина, поди, поди отсель!
Пока мука горкой отлёживалась в тазу, бабушка разбивала в чашку десяток промытых от помёта и перьев свежих яиц, разбивала упругие янтарные желтки деревянной лопаткой, щедро солила и разбавляла молоком из глиняного кувшина. Как же это было ловко и красиво! Я нетерпеливо ёрзала на скамейке, так хотелось делать то же, что и бабушка. Мне казалось, что я всё это проделаю быстрее и лучше! Но бабушка была неумолима. Никакие просьбы не действовали на неё. Делала углубление в муке и выливала туда эту яично-молочную смесь. Лопаткой замешивала густое тесто. Мне разрешала наконец-то пошевелить этой лопаткой в густой неподатливой массе. Начиналось самое важное: не спеша, маленькими порциями она вливала кипящее молоко в тесто, быстро размешивая его. Тесто становилось жидким, бабушка поднимала лопатку вверх и тонкой струйкой сливала его с лопатки, убеждаясь, что именно таким по консистенции оно должно быть. Накрывала таз полотенцем и выгоняла меня на улицу.
– Тесту трэба покой! Поди, трошки погуляй, Галю.
Брожу, глотая слюну, вокруг летней кухни, сколоченной из неотёсанных досок, в ожидании, когда начнётся самое главное. Знала, что бабушка мне первой даст отведать на вкус и соль блин. Но не первый. Первый – нельзя.
И вот бабуля берёт в руки тяжеленную чугунную сковороду, ставит её на плиту. Подбрасывает в топку печи дровишки. Наливает большим ковшом в умывальник колодезной воды, моет руки, вытирает вышитым рушником. Он висит рядом с умывальником на гвозде. И каждое утро бабушка меняет его на свежий, абсолютно чистый рушник. Ох, как мне не нравилось это полотенце по утрам! Как не хотелось умываться ледяной водой! Но деваться некуда, строгая бабуля в эти минуты всегда была рядом.
И вот процесс пошёл: бабушка Елизавета отрезает шмат сала, натыкает его на вилку и смазывает раскалённое дно сковородки этим куском. Натирает изнутри