– Понимаешь, – Варвара пила чай мелкими глоточками, – все оказалось так… запутанно. Моя мама – не моя настоящая мама, а моя, которая на фотографии, умерла при родах. И отец остался один с маленьким ребенком. У него своих родителей нет… сирота… а бабушка моя с дедушкой помогать отказались. Он не особо им нравился. Но вообще я думаю, что им никто не нравился.

      Она вздохнула, и узенькие плечи поникли.

      – Он промаялся месяц, а потом женился на патронажной медсестре. Там не было любви… поначалу не было, брак по расчету… она сказала, что ей уже двадцать восемь исполнилось, замуж выйти она не надеялась даже. И предложение приняла сразу, тем более что отец ей нравился… он красивым был… и есть, живой в смысле, но уже не очень красивый, лысый и с животом. А ему нужен был кто-то, чтобы за ребенком приглядывать… бабка с дедом не одобрили. Считали, что он должен был до смерти холостым быть… или хотя бы срок траура выдержать. Ненормальные, да?

      – Не знаю. – Странно было думать, что у Саломеи еще родственники имелись, о которых она, Саломея, не имела ни малейшего представления.

      – Мне ничего не говорили… я думала, что Анна – моя мама… а мама и есть, и плевать, кто меня родил. Они еще этого простить не могли, что мне правды не говорили… я вроде как должна была память матери чтить… а отец отказался. И пригрозил, если они мне расскажут, то он в другой город уедет и видеться со мной не позволит… такое перемирие. Я к ним в гости хожу, а они молчат… вот… потом уже отец признался, что боялся, что твой отец попробует меня отнять, но тот уехал и все… иногда письма писал… а потом мама сказала, что он погиб… и только ты осталась…

      Варвара замолчала.

      И Саломея не спешила заговаривать.

      – Мама говорила, что надо написать, но… понимаешь, папа… он хороший, только упертый очень… и сказал, что ты не ребенок… ребенка он точно не бросил бы, а тут получится, родственники появились и… и ты вроде