Тени исчезают в полдень. Анатолий Иванов
Читать онлайн книгу.
Никулина!!! – воскликнул вдруг Корнеев, перебивая председателя. – И ты здесь?! Вот это… Это уж не филармония, а, как выражается твой отец, целая трансляция. Ну-ка, Захар, нет ли тут еще кого из членов нашего правления?
Никого из членов правления колхоза в комнате больше не было. А Клавдия Никулина, бригадир огородниц, действительно, опустив голову, сгорая, видимо, от стыда, сидела среди старух.
Впрочем, кроме Клашки и старух, тут находилась еще дочка самой Пистимеи. Прижавшись в уголке, закрыв до половины лицо платком, Варька тупым и безнадежным каким-то взглядом глядела в черное окно.
– Так… – Захар тяжело переступил с ноги на ногу. – Пистимея Макаровна, поговорить надо. Давайте… А помолитесь завтра…
– А я вот что скажу вам, касатики, – строго поблескивая голубыми, чистыми даже в старости глазами, проговорила Пистимея, выпрямляясь. – По какому такому праву вы… вломились сюда? Слава богу, по советским законам мешать богослужениям запрещается…
Тогда Большаков жестко проговорил:
– А сегодня – помешаем…
– Кончайте свои молитвы, живо! – Колесников шагнул было к столу, но Большаков удержал его.
– Мы будем жаловаться, – предупредила Пистимея.
Большаков погладил усы, снял фуражку.
– Кто тебе запрещает? А сейчас в самом деле кончайте. Ты знаешь, я не полезу в те ваши дела, куда не положено.
Пистимея это знала. Она обиженно поджала высохшие губы, пробормотала что-то невнятно.
Старухи одна за одной зашаркали к выходу. Поднялась и Клашка.
– А ты останься, пожалуй, Клавдия, – сказал Корнеев.
Когда все, кроме Клашки, вышли, Захар прошел к столу, сел на табурет, отодвинул в сторону Библию. Пистимея, торжественно сложив на груди руки, стояла рядом, как столб.
– Что это вы за песню тут пели? – спросил Захар простуженным, ничего хорошего не предвещавшим голосом.
Вся строгость в Пистимеиной позе сразу как-то растаяла, хотя руки она по-прежнему держала сложенными на груди. В глазах проступило недоумение.
– Так, обыкновенная песня… божественного содержания.
– Ты не юли, бабка! – вмешался Колесников. – Не об содержании пока речь, об музыке.
– Никакой музыки у нас не было…
– Пистимея, не притворяйся-ка, в самом деле! – чуть повысил голос Корнеев. – На какой мотив вы приспособили… божественное содержание вашей песни?
Пистимея наконец опустила руки, беспомощно и чуть заискивающе улыбнулась старческой улыбкой, сбивчиво забормотала:
– Так чего уж… Мы уж… Вроде похоже, правда… А мне невдомек…
– Вот что я тебе скажу, Пистимея Макаровна! – Большаков пристукнул кулаком по столу. – Ты не представляйся глупее, чем ты есть. Все тебе «вдомек». Услышу еще раз эту песню – будем ставить вопрос о закрытии вашего молитвенного заведения. Поняла?
– Как же, как же… – поспешно закивала головой пресвитерша.
– Ты законы об религии хорошо знаешь, – усмехнулся Колесников, – когда-то ногтем в Конституции статью