Через сутки, чуть больше, я вбежал в подземный ход, задыхаясь, и сказал:

      – Все херово. На космодромной части все разрушено, котлован остался. На аэродромной фирмовых машин полно и флаг вместо нашего французский, что ли. Нас, по ходу, НАТО захватило.

      – Бал-лин. А время-то какое?

      – Получается, военное, – сказал я. – Ладно. Переходим к плану «Хэ». Что там первым делом уничтожать надо?

      Часть первая. Общий сбор

      Заслуженный отдых

      В пионеры всех принимают одинаково. Собирают в актовом или спортивном зале, реже в классе, рекреации или на школьном дворе, выводят перед линейкой и заставляют, держа приготовленный галстук на выставленном перед животом левом предплечье, хором декламировать давно выученное наизусть: «Перед лицом своих товарищей торжественно обещаю горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия…»

      В «Пионер» принимали очень по-разному и не всех. Точнее, почти никого и не приняли. И вообще все было не так, как говорили. Совсем не так – по-дурацки, неожиданно, странно. Тем обиднее было уезжать, толком не распробовав эту странность.

      Но не приехать, наверное, было бы еще обиднее.

      Антона, можно сказать, сняли с парашютной вышки. Он все-таки договорился с братьями Васильчуками из старшего отряда, который уже вовсю прыгал. Братья обещали, что прикроют и отвлекут Гафурыча, а Антон за это пригонит молодняк на субботник. За субботник надо было очистить двор, захламленный так, будто звено бомбардировщиков лет пять тренировалось в прицельном бомбометании с помощью переполненных мусорных урн. Но Антон убрал бы весь двор и в одиночку, а потом подмел бы и протер водой с хозяйственным мылом каждый кусок разбитого асфальта и каждую квелую травинку. Если бы удалось прыгнуть.

      Не удалось. Дед Марлен, старый да слепой, умудрился заметить, когда Антон спешно, но почти беззвучно добрался только до второй промежуточной площадки. Дед Марлен дунул в свисток. Пронзительная трель прибила Антона к перилам. Через пару секунд во двор выскочил Гафурыч. За его спиной мелькнули и исчезли от греха Васильчуки.

      – Сползай быстро, – скомандовал Гафурыч.

      Антон, помедлив, сполз, сунул руки в карманы и замер у перил.

      Вот и прыгнул. Прочь от клуба.

      Может, простит?

      – Яхонтов, подойди, – сказал Гафурыч.

      Не простит.

      Антон, нахмурившись, чтоб не разреветься, подошел, поддерживая прихваченную ремнем к поясу и уже ненужную полупудовую гирю.

      – Тебе сколько лет? – спросил Гафурыч.

      Как будто не знал.

      Антон дернул плечом, но все-таки ответил как положено:

      – Тринадцать через два месяца, Марат Гафурович.

      – А на вышку