Потому что я – в Питере…

      Потерпите.

      Я почти что собрал рюкзак.

      Я найду свой собственный честный Питер

      и поеду туда.

      Вот так.

      Мы переспали случайно. Утром

      я что-то делал, звонил кому-то,

      и, может быть, через полчаса – заметил её глаза.

      Густые волосы, высокие скулы.

      Вспомнил, как мы вчера уснули.

      Что было до этого, прошлым вечером.

      Как долго мы болтали о вечном.

      Коса. И мини. Длинные ноги.

      Манера все время шутить о боге,

      футболка в обтяжку, молния сзади,

      стоны на автостраде.

      – Наверно, хватит уже шататься.

      Тебе хоть есть уже восемнадцать?

      – Мне? Конечно. Намного больше.

      – Прекрасно. Идти можешь?

      И вот – нагая в лучах утра.

      Смотрит так непривычно мудро,

      так странно, что расхотелось есть.

      Говорит:

      – Я твоя смерть.

      И почему-то поверил сразу.

      забил на логику, доводы разума,

      не вынул даже бритву Оккама,

      а взял и спросил прямо:

      – Когда?

      – Не то что бы очень скоро.

      Еще как минимум лет сорок.

      Может и больше. Не бойся. Не съем.

      Я маленькая совсем.

      – А я ведь спрашивал. Спрашивал ведь!

      – У тебя совершенно летняя смерть.

      Не бойся. Я не хочу тебе зла.

      Просто раньше зашла.

      Ты так боишься, боишься меня,

      ты все тупее день ото дня,

      не спишь до одури, морды бьешь,

      – ты так умрешь раньше, чем умрешь.

      Куришь, дуешь, читаешь дрянь,

      все время груб, постоянно пьян,

      типа талантливый и ершистый,

      а на деле – боишься жизни.

      Так вот. Не надо про «смерти нет».

      Я есть. Мне нравится черный цвет.

      Коты. Истории. И цветы.

      И мне нравишься ты.

      Сейчас я уйду. Но, вы, люди, поймите

      – ваш ангел смерти – ваш ангел хранитель.

      Я стану иной, несущей покой —

      но запомни меня такой.

      Не бойся жить. И меня тоже.

      У меня не такая страшная рожа.

      Ну, чего чашку в руках крутишь?

      – Ты останешься? Чай будешь?..

      Каин ходит по городу. Ловит себе такси, но никто не

      берет, – и Каин сидит на сумке. Бесконечный кашель.

      Каин замерз, осип, – а никто не подбирает. Такие суки.

      Ливень лупит по асфальту и по земле, и по грешным,

      и по праведным, и по лужам, и по Каину, не первую сотню

      лет убежденному, что зонтик ему не нужен.

      Все вода. И кровь – вода, и слеза – вода, все течет, но

      все в пределах семи нот. Соломон сказал по теме, хоть

      был урод – суета сует и всякая х^*ета. Широка ты

      и обильна, земля Нод.

      «Всякий, встретившийся со мною, убьет меня». Каин,

      стоя на обочине, ловит тачку. «Ты свинья, Господь, – он

      думает, –