Купчая. Юлия Григорьевна Рубинштейн
Читать онлайн книгу.
кудри – то ли растрёпанные, то ли просто не поддающиеся парикмахерским ухищрениям, большой нос с лёгкой горбинкой. Не похожи. Вряд ли братья. В отцы старший младшему тоже не годится, разница в возрасте лет десять от силы.
Потасовка была, что ли, где-нибудь в баре? Нет, там публика бывает не такая. С глазами понаглее. Может, какая-нибудь крупная бандитская разборка на улицах – и мирные жители тоже попадают, кто под шальную пулю, кто… Нет, пуль не было. Никто из сегодняшних не подстрелен и не порезан. Что же в городе творится, что по ним так-то вроде танка проехалось?
Женщина на каталке, давно пришедшая в сознание, тоже услышала крик. Попыталась приподняться, застонала, сказала что-то невнятно. Изжелта-бледное, видимо, когда-то смуглое, скуластое широкое лицо еле-еле осветилось вымученной улыбкой. Парень с соломенными волосами подскочил вплотную, приподнял голову лежавшей и снова выдохнул, уже шёпотом:
– Мама!
– Её зовут Раиса Виленовна Сабитова? – спросил старший глухо, хрипло, с трудом ворочая языком.
– Раиса… Виленовна… – произнесла женщина прерывающимся от слабости голосом, но отчётливо. – Алик… Сыниша…
– Мама… Мама… Мы сейчас уйдём… Ты идти можешь? – бормотал парень, гладя её по чёрным, жёстким, с сильной проседью волосам, оправляя на ней абрикосового оттенка блузку с кружевным воротничком, пытаясь положить поаккуратнее вдоль тела мелко складчатую тёмно-красную с крупным чёрным узором юбку.
– Некуда… – стоном вырвалось у неё. – Дома… полиция… всё вышвырнули… опечатали… меня расписаться заставляли… не расписалась, в глазах поплыло… Где… Руслан…и Гарик?
– Там… – Парень бессильно оперся на каталку, обтянулись скулы, точь-в-точь как у мамы, даже соломенные лохмы сникли. Тишина августовского вечера показалась Молчанову предгрозовой, предбоевой. Вот сейчас – вспышка, ракета, и тогда… А что тогда? Вон мальчишка и то понимает, что для него с матерью бой проигран, нужно собирать силы для следующего, искать слабое место в обороне ЭТИХ… Где-то жить, где-то скрываться. А эта девчонка, Кристина? Ишь, стоит, пунцовая, как земляничина. Глаза опустила, не видно их из-под пушистых светлых ресниц. Нет, что она говорит?
– Вы… думаетте… мы фссе… отна сатана, как русская пословица? – она исступлённо роется по карманам, наконец находит кошелёк, отчаянным, злым жестом вырывает из него бумажку. – Я ещё не сменяюсь, я не могу вам помочь, но фот вам атрес и телефон! Это главный механик гаража, я снаю, что сеготня они повезут на границу тех, кого выселили. Я тоже позфоню, вас подфезутт. На машине. И он скажет, что делать дальше, он снал тех, кто был в группе Хельсинки, которых судили ф Москве!
Она почти шепчет, вернее – кричит шёпотом. Её льняные, пергидрольные волосы взмётываются взрывом, летят, как облачные пряди на большой высоте, где ветер свирепствует. Голубые глаза – две сварочные вспышки, самый центр взрыва. Они прожигают мозг Владимира насквозь. Да, в полиции говорили про автобус.