Милый друг, ушедший дальше, чем за море!

      – Вот вам розы, – протянитесь на них! —

      Милый друг, унесший самое, самое

      Дорогое из сокровищ земных!

      Я обманута, и я обокрадена, —

      Нет на память ни письма, ни кольца!

      Как мне памятна малейшая впадина

      Удивленного – навеки – лица.

      Как мне памятен просящий

      и пристальный

      Взгляд, поближе приглашающий сесть,

      И улыбка из великого Издали, —

      Умирающего светская лесть…

      Милый друг, ушедший в вечное плаванье,

      – Свежий холмик меж других бугорков, —

      Помолитесь обо мне в райской гавани, —

      Чтобы не было других моряков.

      Спят трещотки и псы соседовы, —

      Ни повозок, ни голосов.

      О возлюбленный, не выведывай,

      Для чего развожу засов.

      Юный месяц идет к полуночи:

      Час монахов – и зорких птиц,

      Заговорщиков час – и юношей,

      Час любовников и убийц.

      Здесь у каждого мысль двоякая,

      Здесь, ездок, торопи коня.

      Мы пройдем, кошельком не звякая

      И браслетами не звеня.

      Уж с домами дома расходятся,

      И на площади спор и пляс…

      Здесь, у маленькой Богородицы,

      Вся Кордова в любви клялась.

      У фонтана присядем молча мы

      Здесь, на каменное крыльцо,

      Где впервые глазами волчьими

      Ты нацелился мне в лицо.

      Запах розы и запах локона,

      Шелест шелка вокруг колен…

      О возлюбленный, – видишь, вот она —

      Отравительница! – Кармен.

      Заповедей не блюла, не ходила к причастью.

      Видно, пока надо мной не пропоют литию,

      Буду грешить – как грешу – как грешила:

      со страстью!

      Господом данными мне чувствами —

      всеми пятью!

      Други! Сообщники! Вы, чьи наущения – жгучи!

      Вы, сопреступники! – Вы, нежные учителя!

      Юноши, девы, деревья, созвездия, тучи, —

      Богу на Страшном суде вместе ответим, Земля!

      Два солнца стынут – о Господи, пощади! —

      Одно – на небе, другое – в моей груди.

      Как эти солнца – прощу ли себе сама? —

      Как эти солнца сводили меня с ума!

      И оба стынут – не больно от их лучей!

      И то остынет первым, что горячей.

      Цыганская страсть разлуки!

      Чуть