Обманщик и его маскарад. Герман Мелвилл
Читать онлайн книгу.
отдаленного прошлого.
– Что касается этого, я не… – протестующее начал торговец.
– Прошу прощения, но вы должны признать, что ваше доверие, пусть даже смутное, было неприятно для меня. Такая легковесная, но коварная вещь, как подозрение, иногда вторгается даже в добрейшие сердца и мудрейшие умы. Но хватит об этом. Когда я обратил ваше внимание на эти акции, сэр, то сделал это в знак признательности за ваш доброту. Я хотел лишь выразить признательность, но если эта информация ни к чему не приведет, вы должны запомнить мое намерение.
Он откланялся и наконец удалился, оставив мистеру Робертсу слабые угрызения совести за мимолетное потворство несправедливым суждениям в адрес человека, явно обладавшего самоуважением, которое воспрещало ему подобные мысли.
Глава 5. Человек в трауре оставляет открытым вопрос о том, является ли он великим мудрецом или великим простаком
– Что ж, в мире есть не только огорчения, но и добродетели, и доброта точно так же может происходить от неопытности, как и огорчения. Какой славный бедняга! Что за доброе сердце!
Так бормотал себе под нос человек в трауре спустя недолгое время после прощания с торговцем. При этом он потирал левый бок, как будто испытывал сердечную боль.
Размышления о чужой доброте смягчили его, пожалуй, даже в большей степени, чем можно было ожидать от человека, чье необычайное самоуважение в час нужды и при получении помощи, могло бы показаться неуместной гордыней; хотя гордыня, как известно, редко бывает сочувственной. Но наверное, те, кто наименее затронут этим пороком, помимо чувствительности к доброте иногда также обладают обостренным чувством приличия, которое заставляет их казаться холодными и даже неблагодарными в ответ на услугу. Ведь в такие моменты теплые слова, прочувствованные благодарности или бурные протесты приводят к драматическим сценам, а благовоспитанные люди испытывают неприязнь к подобным вещам. Может показаться, что людской мир не дорожит искренностью, но это не так; будучи искренним по своей природе, наш мир уважает искренних людей и откровенные сцены, но только там, где им находится место: на сценических подмостках. Прискорбно для того, кто не ведает об этом, изливать свою ирландскую искренность и пылкость перед благодетелем, который, будучи респектабельным и благоразумным человеком, может быть в большей или меньшей степени раздосадован таким проявлением чувств. А если благодетель имеет нервозный и щепетильный характер (такое тоже бывает), он может отнестись к одаряемому, который досаждает ему своими благодарностями, почти с такой же неприязнью, как если бы тот оказался хамом, а не просто невоздержанным человеком. Можно понять, как непоследовательны люди, которые жалуются, что теперь в мире осталось мало благодарности. На самом деле, ее осталось не меньше, чем скромности; но, поскольку и то, и другое предпочитает держаться в тени, они большей частью остаются незаметными.
По всей видимости, этим и объяснялась перемена в поведении человека с траурным крепом, который наедине с собой отбросил