Римское и современное уголовное право. А. И. Бойко
Читать онлайн книгу.
заключение отметим, что на излете первого периода развития римского права свободные общинники выторговали себе привилегию на провокацию. Вердикт duumviri perduellionis по уголовным делам мог быть обжалован (и в этом случае не подлежал исполнению до получения итогов апеллирования) в куриатские комиции, то есть народные собрания. Чернь искала защиты от несправедливостей и преследований у соплеменников, законодателей, в гласных процедурах.
Республиканскую (или классическую) эпоху в контексте нашего исследования иногда именуют плебейским правом, что частично справедливо. Provocatio ad populam упрочивает свое положение в области уголовного судопроизводства окончательно. Нервное противостояние знати и черни дало свои плоды еще в одном: после очередного ухода из столицы обиженного плебса (467 г.) Гортензий издал закон, по которому плебисцит был уравнен в юридической силе с другими источниками права (ut eo jure, quod plebs statuisset). Наконец, сменилась форма правления: царский престол заняли ежегодно сменяемые магистраты (вначале они назывались преторами, позже – консулами).
Безусловный нормативный центр республиканского периода – Leges XII tabularum, в котором уголовное право представлено не густо (8-я и 9-я таблицы). Этот законодательный памятник знаменует только рассвет положительного права. Публичные правила уже главенствуют, но родовые порядки пока тоже сильны. Частная месть (vindicta privata) медленно вытесняется общественной карой (vindicta publica). Денежная пеня уживается с талионом, право на провокацию к народу – со смертной казнью и членовредительными наказаниями, республиканский дух – с варварскими казнями, преследующими идею устрашения (утопление в кожаном мешке вместе с обезьяной, собакой либо змеей, praecipitium – сбрасывание головой вперед с высокого моста, отрубание ног – pedis abscissio, сталкивание вора-раба с Тарпейской скалы[36].
Восьмая таблица дает основание говорить о делении всех преступлений на несколько сортов, но в первую очередь на посягательства против личности (injuria) и против собственности (furtum). В свою очередь преступления против личности классифицировались по закону также на два разряда: обида словесная (injuria verbalis) в форме пасквилей (carmen famotum) или публичных оскорблений (ouentare); обида физическая (injuria realis) – побои, увечья.
Уголовно-правовые нормы во фрагментах 8-й таблицы содержат блистательную (во многом и по сей день) реакцию государства на хищения. Воровство (furtum) обязательно увязывается с корыстным мотивом (эта установка достигла уровня учебного знания, о ней писал Гай – Inst. Lib.IV, параграф I), в противном случае содеянное квалифицировалось как обида, деяние против личности. Средиземноморское законодательство откликалось и на такую сложную проблему, как причинение вреда собственнику при отсутствии признаков завладения (захвата) вещью. Такие ситуации – поездка на лошади далее оговоренного места, пользование предметом залога и пр. – твердо охватывались понятием furtum.[37]
Очень подробно дифференцирована в Leges XII tabularum ответственность за furtum:
а) по времени – дневное (furtum diurnum) и ночное (furtum nocturnum) воровство – первый подвид влек телесное
Тарпейская скала представляла собою в те времена один из утесов Капитолийского холма в центре Рима. Место казни считалось удобным по признаку близости к площади, где творилось судоговорение; не только пострадавшая сторона и судьи, но и улюлюкающая толпа зевак могла принять участие в исполнении только что прозвучавшего приговора. Вначале с Тарпейской скалы сбрасывали только наказанных смертью преступников. Позже утес стал лобным местом и для невинных – физически дефектных лиц (monstrum). Попытки править человеческую биологию юридическими мерами зло высмеял в притче “Тарпейская скала” известный русский художник Павел Андреевич Федотов.
(Цит. по: “Муза пламенной сатиры”. – М.: Детская литература, 1974. – С. 79. Аппенинская страсть к “высотным” способам исполнения наказаний сохранилась и в Средние века. В Венеции осужденных сбрасывали в канал с моста, за что последний получил наименование “моста вздохов”.
В отечественном уголовном законодательстве искания лучшей конструкции продолжаются. УК РСФСР 1960 года содержал состав причинения ущерба государственной и общественной собственности без признаков хищения – ст. 94, а случаи угона автотранспорта относились к группе преступлений против общественного порядка. В то же время пресса пестрела сообщениями о загнанных подростками колхозных лошадях (самовольный прокат), а наука дискутировала о целесообразности введения состава временного позаимствования чужого имущества и “возможности” хищения нематериальных энергоносителей. Последний кодекс декрими-низировал случаи причинения ущерба собственнику, если они не выражены в форме хищения, но ввел в специальную главу статью об уголовной ответственности за неправомерное завладение транспортными средствами без цели хищения и установил ответственность за жестокое обращение с животными (ст. 245). Рассуди читатель: уголовный закон какой эпохи и какого государства, формально пропагандирующего частную собственность и личный эгоизм, больше заботится о собственности как основе рыночного уклада экономики?