Адийоги. Источник Йоги. Садхгуру
Читать онлайн книгу.
в большом городе под названием Бомбей или Мумбаи, этом мегаполисе со многими именами и ликами, была насыщенной, захватывающей, всепоглощающей. Мне нравились ее разнообразие, яркость, непредсказуемость.
Но было и то, что мне не нравилось в себе. Я думала, что поэзия постепенно заполнит эти пустоты. Но оказалось, что пустота и есть суть поэзии. Этого я не ожидала. Мне потребовалось время, чтобы понять: поэзия – темное искусство, потому что, по сути, представляет собой высказывания, полные пустот.
Увлекшись в детстве поэзией, я ощущала головокружительное вдохновение от стремительного полета слов. Текстура речи, подобная то взбитым сливкам, то хрустящим чипсам, то легкому шелку, приносила мне высшее чувственное наслаждение.
Но потом вмешалась жизнь. И постепенно градус наслаждения снизился. Некоторые друзья из культурной среды тоже этому поспособствовали. Мы убеждали себя, что живем как творцы. В отличие от большинства людей, мы не так уж зависели от страховок, клубных карт и отпусков. Но, как бы я ни нуждалась в творческом окружении, я видела его невысказанное беспокойство, имперские замашки и ритуалы самовосхваления. Я была частью всего этого.
Тогда я решила (возможно, ошибочно), что большинство счастливых людей вокруг меня не очень-то интересны. Они были либо чрезмерно возбужденными, либо банально скучными. Я не доверяла ни тем, ни другим. Казалось, что первые пребывают в отчаянии, а вторые живут как послушные овцы.
В стихах есть паузы, подобные пробелам между словами на странице. В какой-то момент я нырнула в один из этих кратеров. И поняла, с чем приходится иметь дело алхимикам речи: они вынуждены сойти с колеи. Я начала открывать пустые, пугающие сферы самой себя, которые не могла определить словами.
Должен быть другой путь.
Всеядное штудирование философии больше не помогало. Я начала осознавать, что не могу жить полноценной жизнью, используя лишь одну часть своего мозга. Мне стало очевидно: нужен путь, который задействует не только фрагменты ума или сердца, но все мое существо, полностью. Если я не хочу жить раздробленной жизнью, нужно принять тот факт, что я заблудилась.
Так я стала искателем – осознанным искателем. Я могла продолжать обманывать себя, утверждая, будто учусь у жизни. Бо́льшую часть времени я старалась не совершать прежних ошибок, а все оставшееся время я их совершала. Я могла говорить себе, что я – резкая и оригинальная, но в действительности то и дело воспроизводить многолетние паттерны самозащиты.
Меня потянуло к людям, которые задавали вопросы и сталкивались с ужасами жизни, лишенной смысла. Эти люди ставили под сомнение то же, что и все мы, но им хватило безумия превратить свою жизнь в знак вопроса. Эти безумцы и бунтари были мистиками. И все они, похоже, уже умерли.
Участие в медитациях и программах самопомощи не поднимало мой дух. После них я чувствовала себя жалкой. Ведь я опустилась до того, что всегда презирала: искала ответов у стильных самопровозглашенных профессионалов, хотя раньше гордилась тем, что я – независимая