Смерть поэта – Маскарад. Романтизированная биография. Любовь Сушко
Читать онлайн книгу.
не боялся, примет таким, каков есть, главное, что он есть и чтобы был дальше где-то рядом, так чтобы можно было увидеть, услышать, дотянуться.
Тетушка с опаской читала тот самый Пир, она боялась и за мятежного поэта, и за Мишеля еще больше. Если бы он был чуть старше, и они бы сошлись, страшно даже представить себе, что могло бы случиться в те дни, что могло родиться после такой встречи, но пропасть лет должна была сгладить все, что ста могло и не могло случиться.
Но мятеж начался не там, в стане гения, а в университете. С чего это началось, как началось, он не говорил, а может и сам не ведал, но естественно оказался среди мятежников, где же еще ему было оставаться.
Смута во время смуты, это так романтично, он не боялся потерять место, наоборот, уверен был, что все к лучшему, ему нечего было терять, и можно избежать тяжелого разговора о том, что ему надо получать образованные, и не всегда все так, как нравится, бывает и наоборот.
Все свершилось само собой, наверное, не бог, а Демон, его вечный спутник решил его муки уменьшить, но что он потребует потом за свою услугу, вот ведь в чем вопрос. Хотя Демон прав, нельзя жить чужой жизнью, рано или поздно он свернет на прямую дорожку, и лучше, если это будет раньше, чем позднее, больше сделать успеешь, меньше роковых ошибок совершить. И чем черт не шутит, может быть, это и поможет ему выжить.
№№№№№№№
В какой момент Елизавета Алексеевна обо всем узнала, сказать трудно, какое-то время происшествие в университете удавалось скрывать. Но когда она появилась на пороге бледная и остановилась перед мольбертом, у него по спине пробежал холодок, потом забегали мурашки, а ведь кажется, что он родился бесстрашным, но нет, был страх и у него, и вызывала его эта хрупкая женщина, которая еще к тому же была его бабушкой. Он сжимал кисть в руке и упорно смотрел на холст, словно там должно было отпечататься что-то важное, словно это от него Мишель не мог оторвать взгляда. Но ничего особенного на холсте не было, хорошо, что он не отражал лика бабушки, а то ему стало бы еще страшнее. Но голос ее мольберт заглушить не мог, тут все было бессильно.
– И что дальше? – спросила она.
Вопрос подразумевал, что она все прекрасно знает, от нее ничего нельзя скрыть. Морочить ей голову и выяснять, о чем она говорит, он не стал, вспомнились тревоги другого бунта, как все в доме перевернулось вверх дном, и бессонные ночи и смутные дни. Но тогда это не касалось ее внука, ее единственного сокровища, а ведь он совсем ребенок, для таких потрясений не годится. Да и первое столкновение с императором тут же вспомнилось, ведь тот не забыл наверняка, как встретил его отрок, каким он был. Если ему обо всем донесли, а ему наверняка успели донести, то дела их совсем плохи. Она должна была схватиться за сердце, но удержалась, не в ее правилах было показывать, как ей больно, особенно если ничего не надо было изображать
Не добившись от Мишеля никакого ответа, да и что он мог ей сказать, что он оказался умнее тех, кто его учил, что