Не ветер, вея с высоты,

      Листов коснулся ночью лунной —

      Моей души коснулась ты:

      Она тревожна, как листы,

      Она, как гусли, многострунна!

      Житейский вихрь ее терзал

      И сокрушительным набегом,

      Свистя и воя, струны рвал

      И заносил холодным снегом;

      Твоя же речь ласкает слух,

      Твое легко прикосновенье,

      Как от цветов летящий пух,

      Как майской ночи дуновенье.

      Меня, во мраке и в пыли

      Досель влачившего оковы,

      Любови крылья вознесли

      В отчизну пламени и Слова;

      И просветлел мой темный взор,

      И стал мне виден мир незримый,

      И слышит ухо с этих пор,

      Что для других неуловимо.

      И с горней выси я сошел,

      Проникнут весь ее лучами,

      И на волнующийся дол

      Взираю новыми очами.

      И слышу я, как разговор

      Везде немолчный раздается,

      Как сердце каменное гор

      С любовью в темных недрах бьется,

      С любовью в тверди голубой

      Клубятся медленные тучи,

      И под древесною корой,

      Весною свежей и пахучей,

      С любовью в листья сок живой

      Струей подъемлется певучей.

      И вещим сердцем понял я,

      Что всё, рожденное от Слова,

      Лучи любви кругом лия,

      К Нему вернуться жаждет снова,

      И жизни каждая струя,

      Любви покорная закону,

      Стремится силой бытия

      Неудержимо к Божью лону,

      И всюду звук, и всюду свет,

      И всем мирам одно начало,

      И ничего в природе нет,

      Что бы любовью не дышало…

      Поразмыслив аккуратно,

      Я избрал себе дорожку

      И иду по ней без шума,

      Понемножку, понемножку!

      Впрочем, я ведь не бесстрастен,

      Я не холоден душою,

      И во мне ведь закипает

      Ретивое, ретивое!

      Если кто меня обидит,

      Не спущу я, как же можно!

      Из себя как раз я выйду,

      Осторожно, осторожно!

      Без ума могу любить я,

      Но любить, конечно, с толком;

      Я готов и правду резать,

      Тихомолком, тихомолком!

      Если б брат мой захлебнулся,

      Я б не стал махать руками,

      Тотчас кинулся бы в воду,

      С пузырями, с пузырями!

      Рад за родину сразиться!

      Пусть услышу лишь картечь я —

      Грудью лягу в чистом поле,

      Без увечья, без увечья!

      Послужу я и в синклите,

      Так чтоб ведали потомки,

      Но уж если пасть придется —

      Так соломки, так соломки!

      Кто мне друг, тот друг мне вечно.

      Все родные сердцу близки,

      Всем союзникам служу я

      По-австрийски,