Я сплю редко. Хотя нет, не так. К Ал’Дзауру, мечу, выкованному около семи тысяч лет назад (плюс-минус сто лет, так и быть, считать не будем), я привязан очень тесно, уйти от него невозможно никак. Вот уж точно, насмешка судьбы (или кривой оскал?): стремиться к тому, чтобы меч никто не мог уничтожить, и… самому стать заложником своих способностей…

      В любом случае, человеческого тела у меня сейчас нет. Куча достоинств и куча недостатков. Смотря что чем считать. В любом случае, спать мне теперь уже не хочется. Лишь иногда наступает короткое забытье. Провал. Пустота. И каждый раз можно лишь надеяться на то, что это окажется последним шагом за Грань, и… вновь приходить в себя в этой гнетущей темноте. Хотя, надо отдать должное, в последний раз меня разбудили весьма оригинально. Это ж надо придумать – найти адептов Хаоса! Да их еще маргул знает сколько лет назад уничтожили! По крайней мере я на это надеялся.

      А тут… Сон пришел неожиданно. Сон, чересчур яркий и живой в своей неправдоподобности. Длинный широкий коридор. На серых стенах горят поддерживаемые магией факелы. В нишах примостились рыцарские доспехи. Я медленно шагаю вперед. Шагаю, боясь повернуть голову и увидеть, что иду не один. Летучая мышь, срываясь из-под потолка, порхает подле меня и, чудом не задевая мои волосы, делает круг почета вокруг моего спутника. Вернее, спутницы.

      – Так и будешь молчать, Дар? – Голос, раздающийся из-под капюшона, совершенно не изменился. Все такой же мягкий, обволакивающий.

      Я медленно поворачиваю голову. Тьма, расцвеченная золотыми вспышками звезд, в упор смотрит на меня, и я вновь чувствую себя семнадцатилетним мальчишкой, пробравшимся в замок и считающим, что нет ничего страшнее смерти. Ошибался, оказывается…

      Мой голос ровен и деловит. Как всегда при разговорах с ней.

      – А о чем вы хотите поговорить, миледи?

      Она вздыхает:

      – Ах, Дариэн, Дариэн… Если бы ты знал, – в ее голосе прорезаются игривые нотки, – как плохо я сплю в последнее время! Вот недавно. У меня создалось такое впечатление, что кто-то звал меня, но, прежде чем я проснулась, он замолчал, сорвав голос!

      Она останавливается, поворачивается ко мне, медленно проводит кончиками пальцев по моей щеке:

      – Представляешь? – А вслед за этим тонкие острые ногти изо всей силы впиваются мне в лицо.

      Я отдергиваюсь и… просыпаюсь. Снова в кромешной темноте. Ведь это был всего лишь сон, правда? Но почему тогда так ноет щека?