И в эти дни – жара и полный фарш:

      Гипертония, вызов на работу.

      И это так обычно для кого-то,

      И этот кто-то – я. Желанен дождь,

      Как для данайцев – проститутки Трои.

      Но что-то тут летает над тобою,

      А что это – не сразу и поймёшь.

      Под вечер только пение цикад,

      Стихает шум привычных комбатантов,

      Все ходят тихо, словно на пуантах,

      О чём-то очень важном говорят.

      К примеру, что закончилась вода

      На время или, может, навсегда,

      Но это так… Лишь Гефсиманский сад

      Цветёт-цветёт, стремясь плодоносить

      Всё то, что так желанно для народа:

      Котлеты, сплетни, дождевую воду,

      Оранжевый платок, приятный вид

      Из окон на прозрачный перекрёсток.

      Так день проходит. Ты опять подросток,

      И ночью мир с тобою говорит…

      Гуденье пчёл в предчувствии плодов,

      Ночного сада томное кипенье,

      Как будто корабельных парусов

      В преддверьи бури светопреставленье.

      Есть сад, есть дом, есть полночь и покой.

      Деревья, ощутив порывы ветра,

      Качаются над грешной головой,

      Прощая всё и разгоняя лето.

      И кажется, предчувствие грозы

      Важней грозы. Остановись, мгновенье!

      Гуденье пчёл и трепет стрекозы,

      И несколько минут – без сожаленья.

      Я закурю. Закончится война,

      По улицам пройдут войска, и ночью

      Всё так же будет виден из окна

      Весь этот мир усталый и порочный.

      Соседский заиграет патефон

      Какую-то мелодию из детства.

      И всё пройдёт, как марево, как сон,

      Без ощутимых смыслов и последствий.

      Я закурю. Бессонный интернет

      В компьютере запомнит всё, что нужно,

      И всё, что нужно, он сведёт на нет,

      Оставив только то, что равнодушно

      Признает верным. Кончится война.

      Закончатся слова и недомолвки,

      Но, как обычно, виден из окна

      Ночной туман. Пустынной остановкой

      Ночной троллейбус брезгует. Звенят

      Под напряженьем голые троллеи,

      А небо завершает звездопад,

      Погасших звёзд ни капли не жалея.

      Я закурю. В пред восхищенье сна

      Я закурю, усталый и голодный.

      Ну что ещё? Закончилась война.

      И город спит всемирно, всенародно.

      И окно в этот мир на границе судьбы и безвестия

      Занавешено тонкой прозрачной дневной занавеской души,

      И автобусы медленно движутся прочь из безвестной глуши,

      Ну а мы остаёмся дышать, говорить, лицедействовать.

      Лицедействует город в своей театральной извечности,

      В лицедействе кофейных бесед зарождается день.

      Этой новой весны отражённая в зеркале тень

      Остаётся штрихом моей выстраданной человечности.

      И,