Когда Даррен вернулся оттуда, куда ходил, он все еще застегивал рубашку. Он говорил – чтобы она не пропотела, куда бы он ни ходил.

      Я верил ему.

      Я привык всему верить.

      Он остановился, увидев нас сидящими на открытом багажнике «Эль Камино».

      Мы доедали ланч, который я не съел в школе, поскольку учитель тайком дал мне несколько ломтиков пеперони из пластиковой коробки.

      – Нет, – сказал Даррен, поднимая лицо к ветру. Это не касалось моей доли вареной колбасы. Это касалось Деда. – Нет, нет, нет! – завопил он, поскольку он был как я, он умел настаивать, он мог заставить что-то свершиться, если сказать достаточно громко, если до конца стоять на своем.

      Вместо того чтобы подойти ближе, он развернулся. Рубашка спланировала на землю позади него.

      Я шагнул было за ним, но Либби удержала меня за плечо.

      Поскольку мы не могли войти внутрь – Дед лежал на пороге, – мы сидели на багажнике «Эль Камино», и ногти Либби скребли белые стропы багажника. Под ними был выцветший черный, как и во всей машине. Когда вечерний воздух остыл, мы вернулись в кабину, подняли окна, и вскоре вдыхали запах сигарет Рыжего. Я сунул указательный палец в обожженное пятно на приборной доске, затем повел им по трещине в ветровом стекле, пока не поранился.

      Я спал, когда под нами вздрогнула земля.

      Я сел, посмотрел в заднее стекло. Деревья пылали.

      Либби прижала к себе мою голову.

      Это был Даррен. Он угнал ковшовый погрузчик.

      – Твой дядя, – сказала она, и мы вышли наружу.

      Даррен подогнал погрузчик к дому, опустил ковш до уровня порога, спрыгнул на землю, обошел его и поднял Деда на ковш. Рот Деда распахнулся, ноги выглядели уже почти обычно, но рот все еще пытался вытянуться вперед. Превратиться в морду.

      – Он был слишком стар, чтобы обращаться, – сказала мне Либби, качая головой при виде этой трагедии.

      – А что, если бы смог? – спросил я.

      – Ты же не дурак, верно? – По ее улыбке я понял, что отвечать мне необязательно.

      Даррен не мог позвать нас, поскольку погрузчик слишком шумел, но он встал на верхнюю ступеньку, высунулся из кабины, держась за поручень, и помахал нам рукой.

      – Не хочу, – сказала мне Либби.

      – Я тоже, – ответил я.

      Мы поднялись к Даррену, сели по обе стороны на выступы его тряского распоротого сиденья, мое левое плечо прижалось к холодному стеклу.

      Даррен выехал прямо в поле и ехал, пока вокруг не оказались одни деревья, а затем он поехал сквозь деревья к ручью. Он поднял