Когда Даррен поутру вернулся, я стоял у багажника «Эль Камино», ища свой учебник по математике.

      Но верфольфам не нужна математика.

      Даррен снова был обнажен.

      Вместо разномастных купюр и бутылок кулера на его плече был широкий черный пояс.

      – Помнишь, когда ты хотел быть вампиром? – сказал он мне, все время глядя на дом.

      Его руки и подбородок были черны от запекшейся крови, и вонял он соляркой.

      Я кивнул, типа вспомнив, как я хотел быть вампиром. Это было из выцветшей книжки комиксов, которую он позволил мне читать вместе с ним, когда впервые вернулся домой.

      – Это лучше, – сказал Даррен с заразительной улыбкой, затаившейся в углах губ. Затем появилась Либби, с руками в муке, с закатанными рукавами.

      Она остановилась в нескольких шагах, смахнула белую полосу с лица, затем посмотрела на дорогу за спиной Даррена, а затем медленно перевела взгляд на него. На его руки. На подбородок. На его глаза.

      – Нет, – сказала она.

      – Я не виноват, – ответил Даррен. – Не то место и не то время.

      Потертый черный пояс на его плече принадлежал копу. Это было видно по всем его карманам. Даже пистолет с перламутровой рукоятью все еще был в его шаблонной кобуре, тускло-белая рукоять хлопала Даррена по бедру, на каждом шагу поблескивая серебряной звездочкой.

      – Спорю, выручим семьдесят пять баксов за него в придорожной забегаловке, – сказал он, взвешивая его в ладони, словно показывая его ценность.

      – Иди в дом, – сказала Либби, подталкивая меня к дому.

      Ей пришлось толкнуть меня посильнее.

      – Больше никаких винных магазинов, – сказала она Даррену голосом плоским, как тупая сторона острого ножа, который она умела крутить в руке.

      – Медведю с волком не ужиться… – сказал Даррен. Он произнес это с таким спокойствием, посмотрев налево и коснувшись при этом точки у себя над бровью, что эти слова прозвучали как строка, которую он твердил всю долгую дорогу домой.

      Либби сильно ударила его в грудь.

      Даррен был готов, но все равно чуть попятился.

      Он попытался обойти ее и пойти в дом, чтобы одеться, взять бутылку с кулером, но Либби оттащила его, и поскольку я был достаточно близко, я услышал, как один из них издал утробный рык. Серьезный рык.

      Я показался себе таким маленьким.

      Но я не мог отвести взгляд.

      Сейчас кожа Даррена плясала у него на груди.

      Это был Дед, что возродился в своем сыне. Я видел Деда молодым, его неудержимо тянуло