Святитель Филарет Московский: богословский синтез эпохи. Историко-богословское исследование. Протоиерей Павел Хондзинский
Читать онлайн книгу.
type="note">[305].
Знамение или «видимое» Таинства для того и необходимо, чтобы обозначить единство верных и быть «вспомогательством веры»[306]. Знамение устанавливается по признаку внешнего сходства и не имеет существенной связи с невидимым действием. Так, в Крещении вода установлена Спасителем как вещество Таинства ради «некоторого сходства и подобия с вещью означаемого»[307]. Однако внешнее крещение водою не есть «самое грехов омовение», так как от грехов нас может очистить только Кровь
Христова, но омовение водой, очищающее нечистоту телесную, служит образом таинственного духовного очищения души кровью Христовой[308].
Это очевидное сходство с сакраментологией Феофана дополняется отсутствием принципиальной разницы между Таинствами Нового и Ветхого Завета, ибо Таинствами и там и там «означаются, обещаются и подаются» отпущение грехов и благодать Святого Духа[309]. И даже апостолы перекрещивали приходивших от Иоанна лишь для того, чтобы показать, «что Иоанн сам чрез себя Духа Святаго не подавал, хотя невидимая благодать чрез Христа и в Его крещении подавалась»[310].
(Замечу кстати, что хотя эти воззрения видимо благоприятствовали внецерковному мистицизму, имплицитно предполагая возможность достижения внутренних благодатных даров помимо внешних знаков, т. е. безотносительно к участию в церковных Таинствах[311], парадокс состоит в том, что они были вызваны скорее страхом приписать мистическое значение чувственным вещам и таким образом впасть в суеверие.)
Если «Краткая христианская богословия» не добавляет, собственно, ничего нового к сказанному[312], то общий обзор гомелитического наследия свидетельствует о несомненном отходе митрополита Платона по меньшей мере от некоторых крайних воззрений молодости.
Во-первых, это касается взгляда на ветхозаветные Таинства, которые он позднее твердо отличает от новозаветных[313].
Во-вторых, несомненную эволюцию претерпевают взгляды на сами новозаветные Таинства, хотя и здесь двойственность, а скорее невыверенность взглядов митрополита выступает очевидно. От предположения о том, что нравственная жизнь не знающему Христа может вмениться в крещение [314], он восходит, правда, к значительной параллели между водами, при сотворении мира производившими живые существа, и водами крещения, рождающими в жизнь вечную[315], однако в других проповедях снова отступает в сторону привычных воззрений, где антиномия нетварного и тварного не находит себе разрешения в сути Таинств[316].
В-третьих, и в отношении к слову встречаются начатки мыслей, впоследствии глубоко развитых святителем Филаретом, однако у самого митрополита Платона оставшихся только начатками и прозрениями, если не риторическими фигурами:
«Не то же ли самое слово мы возглашаем, какое произносил и св. Петр в день сей? <.. > Не тот же ли есть Дух Святой и тогда и ныне
Там же. С. 238. Или так: «– На какой конец тайны определены? – Чтоб были знаки завета и воли Божией к нам. Чтоб были внешние приметы, по которым народ Божий от прочих людей отличается. тайны бо суть как бы некоторое учение. Суть напоследок тайны союзы взаимного любления» (Там же. С. 239–240).
Там же. С. 260.
«Христос уставил внешнее водоомовение с сим обещанием, что я так Его кровию и духом от скверн душевных, т. е. от всех моих грехов омываюся; как водою отвне омылся, которою скверны телесные омываются» (Назидательные слова. Т. 9. С. 258). Если же у апостола Павла Крещение и именуется
См.: Там же. С. 242. Различия же суть только в следующем: «…1) от грядущего Христа – от пришедшего; 2) до прихода Христа – до конца мира; 3) для иудеев – для всех; 4) темны (прообразы) – ясны (сбытие)» (Там же. С. 243).
Там же. С. 269.
«Знак не может быть без вещи означаемой, но вещь означенная может быть и без знака. Посему если мы столько будем счастливы, что получим самую вещь означаемую, то в знаках и нужды иметь не будем» (Там же. Т. 13. С. 251–252).
Например: «О таинствах. Иисус Христос в Церкви Своей установил Таинства или священные обряды, в которых под чувственным видом верующим подается невидимая Божия благодать. <… > [Поскольку] Церковь есть общество в свете видимое, то попечитель оный о спасении нашем Господь благоволил установить видимые обряды. дабы мы их отправлением и свою веру пред всеми засвидетельствовали и. чрез то церковь от всякого другого общества явственно отличалась бы. Такие обряды церковь называет таинствами и то потому, что в них иное видим, иное веруем. таинства иные суть Ветхого, иные Нового Завета. Ветхого суть два: Обрезание и Пасха» (Там же. Т. 7. С. 132).
Так, при сравнении обрезания и крещения он приходит к следующим выводам: «Тамо явное и потому обращалось в один обряд, здесь сокровенное и потому истинную составляет тайну; тамо действием человеческим, здесь действием Духа Божия» (Назидательные слова. Т. 19. С. 108–109). Подобным образом и крещение Иоанново «только покаянием предуготовляло ко крещению Христову, для нас Им установленному, но само собою не имело силы совершать и освящать крещаемого» (Там же. Т. 20. С. 158).
«…Ежели неверный, не знающий закона ни иудейского, ни христианского, по единому совести закону творит дела благая, не причтется ли ему сие так, как если б он был обрезан или крещен?» (Там же. Т. 13. С. 148).
«Ежели скажем, что воды производят роды душ живых и рыб не сами по себе, но силою Божиею: то зде мы и о духовном в крещении рождении скажем, что оное производит не вода сама собою, но Дух Божий, одушевляющий воду таинственным и Ему единому свойственным способом» (Там же. Т. 18. С. 15–16).
«Воды сам чрез себя суть чисты и никакова порока в себе не заключают. Они точно таковы, каково их естество устроил Творец. К чему же их более освящать и над ними молитвы читать? Сие творится в отношении к нам, к нашим душам, что как вода омывает и очищает тело, так бы мы благими делами и покаянием очищали души. и. испрашивали бы того молитвами от вседействующего Бога» (Там же. Т. 20. С. 168). «Не подумайте, чтоб вода сама собою могла очищать наши грехи. Никак! Вода есть вещественна, а грехи суть невещественны. <.> Но вода есть только знамение Духа Божия, могущего очистить грехи наши» (Там же. С. 169–170).