А самое смешное, что буквально за полчаса до входа на мост, приходит указание: срочно сдать списки военнослужащих в трёх экземплярах: Ф.И.О., год рождения, кто – откуда и т.д., с указанием номера военного билета и указанием номера боевого оружия. Как? Вот как это можно успеть сделать за 30 минут? Я думал, дня два будем писать, ведь писаря в роте нет, печатной машинки тоже нет. Ну, ладно, разорвали тетрадь в 96 листов, раздали по отделениям, где каждый боец своим почерком написал требуемые данные. Собрали воедино. Отнёс командиру батальона. Сдал. В итоге, как оказалось, эти списки вообще никому нужны не были, делалось так, для галочки. Мы должны были их сдать пограничникам, чтобы у них были данные – сколько вошло, с каким видом оружия и т. д. Но, оказалось, что пограничникам эти списки – ни к селу, ни к городу. Когда мы подошли к границе, около пограничного столба, перед контрольно-следовой полосой, которую мы попросту раздавили, на табуретке сидел пограничник в звании капитана. То ли он был с перепоя, то ли жара на него так подействовала – я так и не понял, но он дремал. Я потрепал его за плечо и спросил: «Куда списки?», он очнулся, взял бумаги, повертел их в руках и бросил под свою табуретку.

      Входили на афганский берег – начинало темнеть. Не прошли и километра, как первое, что мы увидели это движущуюся нам на встречу странную машину. Передок у неё был от ЗИЛа, а кузов из дерева. Причём кузов раза в два был выше кабины. Он был весь расписан яркими красками. На нём висели картины с разными птицами, цепочки, зеркальца, фонарики, кисточки и всё это так гремело, что мои бойцы прозвали данное чудо техники – бурубухайка. Так это название впоследствии и прижилось. Таких машин было очень много, а самое интересное, что те, кто был в Афганистане, могли встречать и такую картину: салон пассажирского автобуса полностью набит стадом овец, а весь народ висит на окнах и сидит на крыше.

      Ну, так вот, когда мы встретили свою первую бурубухайку, командир машины Шура Балобежин говорит мне: «Командир, цирк едет». Отвечаю: «Понятно, страна интересная». Спустя некоторое время встречаем ещё одну бурубухайку. Теперь уже я говорю Шуре: «Ещё один цирк?» Он отвечает: «Наверное, отстала от первой». Но, когда мы встретили третью и четвёртую похожие машины, то поняли, что они здесь все бурубухайки.

      Всю ночь мы шли маршем до Пули—Хумри, где встали на дневной и ночной отдых. Впереди был перевал Саланг. Мою роту поставили в боевое охранение, и нам пришлось окапываться. Тут произошла интересная история. Часть колонны попала на хлопковое поле, а часть – на сухой ручей и горы. БМП в котором я находился, пришлось окапывать в каменисто-песчаном грунте. Нам надо было сделать укрытие для машины, построить командно-наблюдательный пункт роты и вырыть отход сообщение. Когда мы втроём (я, командир машины и механик водитель) всё это сделали, то свалились как подкошенные. И вот, лежим на бугре, руки все в мозолях, а Шура и говорит:

      – Командир,