Рецидив. Антон Владимирович Овчинников
Читать онлайн книгу.
тарелку, специально повешенную для этого, и стучал в нее железным билом. Если и после этого люди не вставали с постелей, то к ним звали лекаря-травника.
– Скорей сюда! – призывали проснувшихся людей водовозы, стоя над огромными чанами на колесах, – Утренняя водица, как слезы Господа, смоет все, и лень и печаль от дурного сна! А ну-ка, братья и сестры, подходи на омовение!
Подходившие мужчины и подростки склоняли головы, и водовоз выливал каждому на затылок большой ковш, недавно набранной в колодце воды. Ледяная влага обжигала расслабленное со сна тело. С криками и смехом мы умывались в первых лучах солнца и принимались сушить и расчесывать волосы. Женщины же набирали воду в большие плошки и уходили умываться за дом, мужчин туда не пускали. Затем, покрыв влажные головы короткими покрывалами, все собирались в общем доме для совместной молитвы, где сам верховный старейшина нашей общины – Аарон15, начинал утреннее песнопение. Утренние молитвы Господу заряжали нас радостью наступающего дня и придавали сил. Затем наступало время трапезы.
Первая трапеза обычно состояла из нескольких лепешек и чашки молока, ты мог съесть все сразу или взять с собой на день. В полдень давали есть только детям, а взрослые должны были терпеть до вечера, лишь, когда солнце клонилось к западу, всех снова призывали к общему дому для вечернего омовения, обязательной молитвы и принятия пищи. На ужин всегда была мясная или куриная похлебка (за исключением постных дней) и пресный хлеб с сыром.
Община была самодостаточной. Земли было в избытке и хлебом, сыром, фруктами, мясом, маслом мы обеспечивали себя сами и даже много оставалось, что бы менять на то, чего сами произвести не могли – железо, строительные материалы, кожаные изделия и папирус с красками. Поэтому работы у братьев Общины всегда было много!
Признание
Когда мне исполнилось четырнадцать весен и над моей верней губой стал появляться темный пушок, я перешел на взрослую половину к мужчинам. Там уже, как год, жил Цур. Мы и до этого не были с ним друзьями, а сейчас он и вовсе отказывался меня замечать. Любая агрессия была строго запрещена внутри Общины, и зачинщиков ждало суровое наказание. Поэтому я тоже старался поменьше обращать на него внимания.
И вот однажды, меня с Цуром, как самых молодых и не годных для тяжелой мужской работы, послали вычищать птичник. Птичник состоял из трех зданий – курятника, индюшатника и гусятника. Пока я начал убираться во дворе, Цур зашел в курятник и закрыл за собой дверь.
– Цур! – позвал я его через некоторое время, – Выходи, помоги мне!
Растрепанный Цур выскочил из курятника и стремглав бросился бежать к Общему дому.
– Люди! Братья! Помогите! – закричал он, – Эмил убил всех цыплят!!!
Я вошел в курятник и не поверил своим глазам. Несколько десятков желтых телец были разбросаны по всему курятнику, а растревоженные курицы громко кудахтая, жались по углам, пытаясь созвать своих птенцов.
– Как же это могло случиться?.. – вырвалось
Имя больше нарицательно, обозначавшее принадлежность к высшему роду, приближенного к Богу.