Прицел был точным и неистовым.

      Полярной ночи встало пламя

      Над сухо прозвучавшим выстрелом.

      И мачты глянули – крестами.

      – Попал, Никола!..

      – Мясо доброе…

      – Спускайте трап – айда за тушей…

      Сиянье Севера меж рёбрами

      Стояло, опаляя душу.

      Но близ медведицы, враз рухнувшей

      Горой еды, добытой с бою, —

      О, что-то белое, скульнувшее,

      Молящее забрать с собою!

      Был бел сынок её единственный —

      Заклятый жизнью медвежонок.

      Во льдах скулёж его таинственный

      Слезою тёк, горяч и тонок.

      Я ствол винтовки сжал зачумленно.

      Братва на палубе гудела.

      Искуплено или загублено,

      Чтоб выжить, человечье тело?!

      Сторожевик, зажат торосами,

      Борта зальделые топорщил.

      И я, стыдяся, меж матросами

      Лицо тяжёлым смехом морщил.

      О жизнь, и кровь и гололедица,

      Родимые – навеки – пятна!

      Сейчас возьмём на борт медведицу,

      Разделаем, соля нещадно.

      И знал я, что теперь-то выживем,

      Что фрица обхитрим – еды-то!..

      И знал: спасительнейшим выстрелом

      Зверюга Божия убита.

      И видел – как в умалишении —

      Себя, кто пережил, кто спасся:

      Все глады, моры и лишения,

      Все горести

      и все напасти!

      Все коммуналки, общежития,

      Столы, богаты пустотою,

      И слёзы паче винопития

      В дыму дороги и постоя!

      Всю жизнь – отверстую, грядущую!

      Всех женщин, что, убиты мною,

      Любимые, единосущие,

      Ушли за вьюгой ледяною!

      И ту, отчаянней ребёнка,

      С медовым и полынным телом,

      Скулящую темно и тонко

      Над мёртвою постелью белой…

      ………

      Но маленький комок испуганный

      Точил свой плач у белой глыбы.

      Но Время, нами так поругано,

      Шло крупной медленною рыбой.

      Но палуба кренилась заново.

      Но плакал, видя жизнь – нагую.

      Но страшно обнимало зарево

      Наш остров ледяной

      Колгуев.

      Сёстры мои! Сестрички!

      Бомбили… стреляли… взрывали…

      Родимые сёстры мои! Лучезарные птички!

      Вы глаза бойцам закрывали…

           вам глаза бойцы закрывали…

      Над вами шептала неслышно:

      Господи, Ты Сам их в Мiръ Иной проводи.

      А как там, в Мiре Иномъ? Идут ли из крови дожди?

      Райский там Сад цветёт – или война грохочет?

      Рушатся зданья? Кричат, умирая, люди в полночи?

      А говорят,