Мимишка. Константин Мальцев
Читать онлайн книгу.
я подползла к нему и лизнула туфлю. Гость засмеялся:
– Как будто бы понимает, от какой участи вы ее спасли!
– Конечно, понимает, – обиделся за меня хозяин.
Беседа после этого еще продолжалась, но оказалась скомкана, и вскоре гость наконец распрощался и ушел. А хозяин посадил меня к себе на колени, и я там и заснула, убаюканная его поглаживаниями. Снилась мне мама, потому что о ней упомянули в разговоре: «отняли от матери».
Мама… Во сне мне вспомнились первые жизненные ощущения, которые связаны были, естественно, с нею. Она была для меня чем-то необъятно большим, теплым, наполненным вкусным молоком. Она являлась для меня всем; весь мир состоял из меня и из нее. Даже мои братья и сестры, которые, без сомнения, были фактом действительности, чему доказательством служило то, что они копошились рядом, толкали меня в бок и пахли не так, как я и мама, даже они не входили в мой мир, а существовали будто бы за его пределами.
А потом у меня прорезались глаза. Тут же обнаружилось, что мама и братья с сестрами имеют не только запах, но и внешний вид, у каждого – свой; открылось, что мир – гораздо больше, чем я думала, и, как следствие, неуютнее. Впрочем, думаю, каждое существо испытывает рано или поздно подобное потрясение, так что не стоит об этом особо распространяться.
Хотя – все-таки должна заметить – пространство, что предстало передо мной, было не очень-то приглядным, – это я сейчас понимаю, оценивая сохранившийся в памяти вид. Это был какой-то пустырь, вокруг высились горки мусора и поблескивали озерца помоев. Говоря проще – кучи и лужи. Лежали мы с мамой подле одной из куч на грязном, рваном тряпье – какая-то добрая душа, видно, постелила, и на том благодарствуем.
Что до запахов, то я уже упомянула про помои. Как говорили древние и как иногда повторял за ними мой хозяин, но по другим, разумеется, поводам: sapienti sat (мудрому – достаточно).
Могла ли я предполагать, что с помойки, где взяла начало моя жизнь, я попаду в теплую, уютную, хотя и несколько беспорядочно обставленную квартиру. Вот уж действительно из грязи в князи. Если бы собаки могли улыбаться, я бы улыбалась во сне, уютно размещаясь на коленях у хозяина.
Снилась мне уже не мама, а как раз то, что я сплю на коленях у хозяина. Сон мало того что отобразил действительность – он совпал с нею и от этого стал еще слаще.
II
Того человека, которому мой хозяин рассказывал обо мне, звали Александр Васильевич Никитенко. Он был его близким другом, но я его недолюбливала. Впрочем, вместо союза «но» в предыдущем предложении уместнее и правдивее смотрелось бы «поэтому». Да, вынуждена я признаться сама себе, это ревность: мне ничуть не хотелось ни делить внимание своего хозяина с кем-нибудь еще, ни видеть его дружеское расположение к кому бы то ни было. Вида я, однако, не показывала, чтобы его не расстроить.
Никитенко, профессор и литературный цензор, всегда был подтянут, гладко выбрит,