Назавтра Катерина заявилась прямо с утра, часов в девять, и, пока Женька заваривала чай, со смехом пересказывала вчерашний визит в милицию.

      – Игорь, вот же дурачок, такую чушь спрашивал. Все про ветер, про крышу нашу… Вот ведь заняться нечем совсем. А? Как думаешь?

      – Думаю, в милиции служба серьезная.

      – Это ты слишком серьезная… Вообще, вон смурная вся. Случилось что? Не с той ноги встала?

      – Да так…

      Женя, естественно, не стала рассказывать про письмо, да подружка особенно ни о чем ее и не расспрашивала, так, болтала просто.

      – Вчера Вальку Корякину видела, из десятого «Б». Прическа – мама дорогая! Тут вот все выстрижено, а тут как бы каре, но распущено все, и челка с начесом на самые глаза. Неужели на танцы так вот и явится? А она может. Как и подружка ее, Светка… Видала, как она вчера? Нет, ну ни стыда ни совести – считай, голышом! Все ради Толика, уж я-то знаю…

      – Так у вас с Анатолием что, серьезно все? – поинтересовалась Колесникова, выложив на стол, рядом с проигрывателем, разноцветные конверты с пластинками. – Ну, выбирай, что слушать будем.

      – Ух ты! Как много у тебя всего, – перебирая конвертики, восхитилась Катя. – Эдит Пиаф… «Прекрасная история любви»… На французском языке – ну, это и так понятно, раз уж Пиаф. Чего подписывать-то? Для совсем уж темных? Та-ак… Марлен Дитрих… Музыкальный калейдоскоп… Поет Колетт Ренар… А это кто еще? Тоже французская?

      – Ну, такое себе, – честно призналась Женька. – «Опавшие листья» Ив Монтан лучше поет.

      – Так Магомаев-то где?

      – Да вот же – «Лучший город земли»!

      – Ставь, ставь скорее! Да, а с Анатолием у нас… я даже сама не знаю как… – Усевшись на софу, Катя вытянула ноги. – Уж хотелось бы, чтобы по-серьезному… Да он серьезно, по-моему, вообще ни с кем. И напрасно Кротова, змеюга, надеется! Между прочим, он меня сегодня пригласит на вальс. Ну, или на какой другой танец… Вот точно пригласит, веришь?

      – Ну-у… не знаю…

      – А я знаю! Пригласит. И ты увидишь, какое лицо будет у этой дуры Кротовой!

      – Ты это… С Кротовой бы поосторожнее. Всякое про нее говорят.

      Предупредив подругу, Женька аккуратно опустила иглу на бороздки пластинки…

      Послышался слабый треск…

      – «По переулкам бродит лето…» – бодро запел Магомаев.

      Откинувшись на софе, Катерина закрыла глаза от удовольствия.

      Нынче она не заплела косу, а заколола волосы перламутровой заколкой. После окончания песни вопросительно взглянула на подружку:

      – Ты что молчишь? Идет мне прическа-то или… не совсем?

      – Очень идет! – моментально заценила Женька. – Ты прям как артистка!

      – Вечером