– И почему мы раньше не бывали здесь? – прикрыв глаза и наслаждаясь водным теплом горячих источников «Фукэною онсэн», расположенных чуть ниже склона горы Хатимантай в префектуре А́кита, пролепетала Мизуки.

      – Главное, что теперь мы будем здесь чаще, – столь же спокойно и расслабленно ответил ей Леон.

      Из причудливого горячего источника открывался вид на серую, дышащую густым паром небольшую долину и высокую одинокую гору Хатимантай, чей заснеженный пик так странно было наблюдать в летней августовской поре, когда свежий тёплый ветер так приятно ласкает распаренную, слегка покрасневшую кожу лица и вымоченную шерсть барсука, пускающего тонкую нитку слюны с подбородка в наслаждении от самого запаха дома.

      «В стране моей родной цветёт вишневым цветом и на полях трава!» – мысленно читал поэзию Мудзин, делясь с Леоном.

      Девственные пёстрые леса и поросшие дикими цветами болота окружали серные источники, а солнце, зависшее на небе, улыбалось им ликом солнечной богини Аматэрасу. Вот уже с час лежали они в солёных водах, но что есть час, когда вокруг тебя покой? Лишь мгновение в океане вечности.

      – Пойдём? Нас ждут ещё прекрасные мгновения, – с усилием, словно лишившись сил, протянул Леон.

      – Э-э-эх, надо бы, да т-а-а-ак хорошо! Тоже встать не можешь?

      – Абсолютно не в состоянии.

      Они тихо рассмеялись и, позволив себе поваляться в воде ещё несколько минут, затем всё же выбрались, тщательно отёрлись и оделись в лёгкие льняные кимоно. Воздух был мягкий, словно бархат, и тёплый – в это время можно было не переживать, что прохлада застанет их врасплох. На всякий случай Леон взял две пары шерстяных носков и лёгкие ветровки, если погода всё же испортится или же если они загуляются допоздна. Носить носки с сандалиями лучше, чем болеть во время столь приятного путешествия.

      Через некоторое время они уже брели узкой тропкой по зеленеющему болоту вдоль одного из немногих сохранившихся в Японии девственного