Междуцарствие в головах. Галина Мурсалиева
Читать онлайн книгу.
что-то такое выигрывая, некую иллюзию безопасности, мы проигрываем себя.
Вот и был такой момент, когда выпрыгнули люди в дождливый митинг НТВ – неважно как: морально ли, физически. И парашюты – не общий зонт, а личные маленькие разноцветные зонтики – у них раскрылись. Для тех же, кто не прыгнул, наступил момент замешательства и очень даже искреннего недоумения: да ради чего? «Ведь не стоит предмет, да и тема не та…»
– Киселев! Да неужели он вам действительно нравится? Такой пафосный, да и деньги там крутятся, а не принципы, разве не понятно? Разве это все действительно можно защищать с чистым сердцем?
Не понимая, что дело вовсе не в Киселеве… А в том, что игроки их могут менять, как пешки.
Мы, живя на 50 %, устали от «идей, сужающих сердце». От перевернутых прописных истин: лежачего бьют, чужие письма читать хорошо, судите погромче и несудимы будете. Устали все сдавать, все терять… Но крепились: ну да, война, но ведь не железный занавес. Ну да, подлодка – «она утонула» и потопила что-то человеческое в цинизме властей, но ведь у нас выборная система… Ну да, фальсификации, но ведь на 50 % мы что-то защищаем…
Люди с маленькими зонтиками, защищающими только от дождя, «выбросились» не из-за Киселева. И не из-за НТВ. Просто самолет, в который они вошли, когда только-только отменили шестую статью Конституции, летел все время не туда. И они устали себя успокаивать. И устали терять в одиночку…
В «Опытах» Монтеня есть такой эпизод: идет война, и некий граф теряет одного за другим своих близких родственников и друзей. Гибнут его сыновья, братья, товарищи, с которыми он рос, а он как будто не меняется в лице. Он присутствует на всех похоронах, но никто не может похвастать тем, что видел хотя бы раз слезинку на его мужественном и суровом лице. И вот после уже 15 или, может быть, 20 таких смертей убивают его оруженосца – человека для него нового, чужого. И на его похоронах граф неожиданно громко разрыдался. Люди вокруг поражены и шокированы, им кажется просто неприличным так скорбеть о неблизком человеке, когда погибло столько близких. Но плакал он не оттого, что оруженосец оказался ему дороже, а только потому, что устал от потерь. Потому что это оказалось последней каплей.
Плакал, потому что дошло.
ВТОРЖЕНИЕ,
или «А на ТНТ сейчас макароны дают!»
Как только НТВ из горячей точки превратилось в контролируемое пространство, мое личное пространство нарушилось. Телевизор с тогда еще дециметровым каналом ТНТ был только в комнате моего двенадцатилетнего сына, но он любил СТС. Смотрел всякие фильмы про команду спасателей, про инопланетян и Чарльза, который почему-то всегда за все в ответе. Я вторглась в пространство сына: «Дай послушать НТВ. В смысле ТНТ. Пожалуйста». А что он мог сделать? Согласился, но сквозь зубы.
Мысленно говоря: «Ты же всегда смотрела все в своей комнате!» Его микромир был угнетен.
Я уходила. Сидела, грустила: «А на ТНТ сейчас макароны дают»… В моей комнате есть НТВ, но оно стало одноклеточным. Кто-то за меня