II.

      Мост через реку Ладья, что зовут дилетантски ТУРА,

      руку свою протянул, свою узкую спину подставил,

      чтобы, веселья ища, двухэтажно-бревенчатый город

      в тесных вонючих такси на Пески, трепеща, устремлялся:

      чтоб на воде не гадать, там цыгане водярой торгуют.

      – Памятник ставим Горбу, – говорят они, мзду собирая

      за неумеренный пыл тех, кто пил, но доклады творил.

      Синие с белым дворцы, просиявшие сквозь лихолетья,

      грустно взирают на мир с правого брега Туры.

      Левый заречный народ, прозябающий в микрорайонах,

      башнями небо затмил и глотает машинного змея.

      Змей, изрыгая дымы, рассекает пространство полей.

      Тысячеглавый ревёт, и притихли суровые избы,

      головы в плечи вобрав, выдыхая печные дымы.

      Так проигравший войну, нахлобучив бессмертную кепку,

      молча на танки глядит, на которых гогочут бойцы.

      III.

      Грустно тайге в берегах своего бессловесного моря.

      Порчу и мор наведя, город воду протухшую пьет.

      Летом горят небеса, ужасая последних животных,

      в зиму дымят небеса, оскверняя доверчивый снег.

      Осень сибирская, плачь, размазывай грязные слезы

      по площадям, по щекам занесённых тобой городов.

      Нищая телом страна богатела дурацкою думкой,

      байки сменялись халвой, или просто халвы называньем.

      Вечная осень во всем, вековечная плесень-тоска!

      Эх, если б нам да кабы! – и топор завораживал блеском.

      Дьявольская карусель однородно-пехотного шага.

      Строем районы стоят, пришибеевский фрунт сохраняя.

      Трудно в родимой стране быть двоюродным полутворцом.

      IV.

      Осень сибирская, лей скупердяйского золота Солнца!

      Осень сибирская, жаль, коротка ты, как жизнь или смерть.

      Синий последний денёк, синевою последней блистай!

      Грозно пойдут облака, выжимая прижатое небо,

      грянет смертельная стынь, примиряя со льдом Океан.

      Что предвещает зима, что готовит Судьба-прохиндейка?

      Новый народов раздор или вздор магазинных делёжек?

      Будут ли снова стрелять или просто кого-то посадят?

      Как ведь волков ни корми – у слонов очень толстые ноги.

      Заднею лапою кот чешет брюхо в период простоя,

      бурный народ-стрекоза красным летом воюет с собой,

      крепкий запор у дорог, и пурген заряжают в патроны.

      V.

      Друг мой! Как я обещал, мы стоим на пороге прогресса.

      Только вот наши грехи не пускают