Издавна умысел ужасный

      Взлелеял тайно злой старик

      В душе своей. Но взор опасный,

      Враждебный взор его проник.

      «Нет, дерзкий хищник, нет, губитель! —

      Скрежеща, мыслит Кочубей, —

      Я пощажу твою обитель,

      Темницу дочери моей;

      Ты не истлеешь средь пожара,

      Ты не издохнешь от удара

      Казачьей сабли. Нет, злодей,

      В руках московских палачей,

      В крови, при тщетных отрицаньях,

      На дыбе, корчась в истязаньях,

      Ты проклянешь и день и час,

      Когда ты дочь крестил у нас,

      И пир, на коем чести чашу

      Тебе я полну наливал,

      И ночь, когда голубку нашу

      Ты, старый коршун, заклевал!..»

      Так! было время: с Кочубеем

      Был друг Мазепа; в оны дни,

      Как солью, хлебом и елеем,

      Делились чувствами они.

      Их кони по полям победы

      Скакали рядом сквозь огни;

      Нередко долгие беседы

      Наедине вели они —

      Пред Кочубеем гетман скрытный

      Души мятежной, ненасытной

      Отчасти бездну открывал

      И о грядущих измененьях,

      Переговорах, возмущеньях

      В речах неясных намекал.

      Так, было сердце Кочубея

      В то время предано ему.

      Но, в горькой злобе свирепея,

      Теперь позыву одному

      Оно послушно; он голубит

      Едину мысль и день и ночь:

      Иль сам погибнет, иль погубит —

      Отмстит поруганную дочь.

      Но предприимчивую злобу

      Он крепко в сердце затаил.

      «В бессильной горести, ко гробу

      Теперь он мысли устремил.

      Он зла Мазепе не желает;

      Всему виновна дочь одна.

      Но он и дочери прощает:

      Пусть богу даст ответ она,

      Покрыв семью свою позором,

      Забыв и небо, и закон…»

      А между тем орлиным взором

      В кругу домашнем ищет он

      Себе товарищей отважных,

      Неколебимых, непродажных.

      Во всем открылся он жене:

      Давно в глубокой тишине

      Уже донос он грозный копит,

      И, гнева женского полна,

      Нетерпеливая жена

      Супруга злобного торопит.

      В тиши ночной, на ложе сна,

      Как некий дух, ему она

      О мщенье шепчет, укоряет,

      И слезы льет, и ободряет,

      И клятвы требует – и ей

      Клянется мрачный Кочубей.

      Удар обдуман. С Кочубеем

      Бесстрашный Искра заодно.

      И оба мыслят: «Одолеем;

      Врага