1962

      Как вернуть утраченную любовь

      Трудно не делать глупостей, если на них хватает ума.

      Это началось накануне полёта в космос первого холостяка. То было на его родине.

      Стоял август.

      По Волге-океану гуляли белые теплоходы. Усталые волны с ленцой выползали на пологий пляж, да с неба, ясного, как девичьи глаза, струилась нежная теплынь.

      А публика!

      Ей тесно, как в предпраздничном чебоксарском автобусе. Даже негде упасть погреть свои кости.

      Ага!

      Вон у грибка крохотный песчаный пятачок.

      Разоблачаюсь.

      Я нырнул и пошёл себе на дно.

      Грех мой – иду вслепую. И только б-бам!

      Из глаз брызнул приличный сноп искр.

      «Подводное нападение? Наверх!»

      Едва глотнул я воздуха – под носом, тем самым носом, который на семерых рос, а мне одному достался, вынырнула русалочка. Афродита из речной волны! Улыбнулась. О Боже! За такую улыбку отдал бы миллион. В новых – какой разговор! – хотя за душой ни гроша.

      «Какая прелесть! Какая прелесть! И встретил на дне с закрытыми глазами!»

      Во мне заклокотало рыцарство.

      Я смело протянул ладошку уточкой и назвался.

      Мы долго плавали наперегонки, ныряли, ходили по дну на руках – всё это звенело в моей груди божественной мелодией первого свидания.

      Безынцидентно прошёл первый испытательный, пилотный поцелуй.

      Я рассчитывал на не слишком резкую пощёчину и недолгую обиду синеглазки, а получил трогательную уверенность во взаимности.

      Бог миловал и на персональных смотринах в Валином доме. В вечернем костюме я чувствовал себя, как манекенщик при показе сомнительной новинки модной мысли.

      Ценители – Валя и её мама, кандидат в тёщи.

      Я, кажется, произвёл впечатление.

      Я свободнее вздохнул и даже рискнул посмотреть самой тёще в глаза. Слово чести, она, как и её юное чудо, понравилась мне с первого взгляда.

      Прекрасно всё шло к финальной ленточке, которую предстояло разрезать в загсе.

      Второе сентября.

      Прибывает космонавт.

      Улицы с рассвета запружены. Илья-пророк, завотделом дождей небесного управления «Гром и молния», из зависти к космонавту льёт ливмя.

      Но когда над городом пронесся на боку ТУ-сто с лишним, тучи расступились, и заулыбалось солнце. Вместе с нами оно приветствовало первого космонавта-холостяка.

      Космонавт, крепко сбитый милый парень с очаровательной родинкой («милый» и «очаровательный» – первые Валины слова при виде гостя), стоя в