Нет, я не Байрон, я другой,

      Ещё неведомый избранник,

      Как он, гонимый миром странник,

      Но только с русскою душой.

      Я раньше начал, кончу ране[9],

      Мой ум не много совершит;

      В душе моей, как в океане,

      Надежд разбитых груз лежит.

      Кто может, океан угрюмый,

      Твои изведать тайны? Кто

      Толпе мои расскажет думы?

      Я – или Бог – или никто!

      Я жить хочу! хочу печали

      Любви и счастию назло;

      Они мой ум избаловали

      И слишком сгладили чело.

      Пора, пора насмешкам света

      Прогнать спокойствия туман;

      Что без страданий жизнь поэта?

      И что без бури океан?

      Он хочет жить ценою муки,

      Ценой томительных забот.

      Он покупает неба звуки,

      Он даром славы не берёт.

      Отворите мне темницу,

      Дайте мне сиянье дня,

      Черноглазую девицу,

      Черногривого коня.

      Дайте раз по синю полю

      Проскакать на том коне;

      Дайте раз на жизнь и волю,

      Как на чуждую мне долю,

      Посмотреть поближе мне.

      Дайте мне челнок дощатый

      С полусгнившею скамьёй,

      Парус серый и косматый,

      Ознакомленный с грозой.

      Я тогда пущуся в море

      Беззаботен и один,

      Разгуляюсь на просторе

      И потешусь в буйном споре

      С дикой прихотью пучин.

      Дайте мне дворец высокой

      И кругом зелёный сад,

      Чтоб в тени его широкой

      Зрел янтарный виноград;

      Чтоб фонтан не умолкая

      В зале мраморном журчал

      И меня б в мечтаньях рая,

      Хладной пылью орошая,

      Усыплял и пробуждал…

      В шапке золота литого

      Старый русский великан

      Поджидал к себе другого

      Из далёких чуждых стран.

      За горами, за долами

      Уж гремел об нём рассказ,

      И помериться главами

      Захотелось им хоть раз.

      И пришёл с грозой военной

      Трёхнедельный