В том пользы нет, что в бегство обратился

      Марсилий-царъ: его остался дядя —

      Гармалии, Альферны, Карфагена

      И всей страны проклятой эфиопов

      Державный царь; при нем его полки.

      То род людей, что черны, словно деготь,

      Их нос огромен, уши безобразны.

      Всего числом их тысяч пятьдесят.

      На бой они во весь опор помчались,

      Призывный клич их зычно прогремел,

      И молвил граф Роланд своей дружине:

      «Недолго нам, друзья, осталось жить!

      Будь проклят тот, кто дешево поганым

      Продаст себя! Сплеча рубите мавров:

      За нашу Жизнь мы плату с них возьмем!

      Избави бог, чтоб Францию родную

      Постиг позор! Сюда вернется Карл:

      Увидит он великой битвы поле,

      Увидит груды павших сарацин,

      На каждого из нас пятнадцать мавров

      Увидит Карл – и нас благословит!»[127]

      Когда Роланд увидел род проклятый

      Людей, у коих белы только зубы,

      А все лицо чернее сажи черной,

      Своим друзьям он молвил:

      «Неизбежно Погибнем мы!..

      Но все ж врагов рубите,

      Я снова в бой вступлю, не медля, с ними!»

      «Да сгинут трусы!» – молвил Оливьер,

      И на врагов ударили французы.

      Когда полки испанских сарацин

      Так мало наших франков увидали,

      Воскликнули они в веселье диком:

      «За нас господь!» На буром скакуне

      Летит халиф – и графа Оливьера

      Копьем булатным в спину поразил.

      Вошли куски брони кольчатой в рану,

      Чрез спину, грудь копье насквозь прошло.

      «Жесток удар! – воскликнул мавр испанский. —

      В недобрый час на страже вас оставил

      Могучий Карл: нам вред он причинил,

      Затем теперь похвастаться не может, —

      Сразив тебя, я отомстил за все!»

      Почуял граф, что он смертельно ранен,

      Мечом своим из стали вороненой

      По шлему он халифа поразил:

      И наземь пали