О, говори! Мой долг тебе внимать.

      И отомстить, когда услышишь.

      Что?

      Я твоего отца бессмертный дух,

      Во тьме ночей скитаться осужденный,

      А днем в огне обязанный страдать,

      Пока мои земные прегрешенья

      Не выгорят среди моих страданий.

      Когда б мне не было запрещено

      Открыть тебе моей темницы тайну,

      Я начал бы рассказ, который душу

      Твою легчайшим раздавил бы словом,

      Охолодил бы молодую кровь,

      Глаза из сфер их вырвал бы, как звезды,

      И каждый волос вьющихся кудрей

      Поставил бы на голове отдельно,

      Как иглы на сердитом дикобразе.

      Но слух из крови и костей не может

      Постигнуть откровенья вечных тайн.

      Внимай, внимай, внимай, когда любил

      Ты своего отца, мой сын!

      О небо!

      Отмсти, отмсти за гнусное убийство!

      Убийство?

      Подлое, как все убийства.

      Но твой отец убит бесчеловечно,

      Неслыханно.

      Скажи скорей! На крыльях,

      Как мысль любви, как вдохновенье, быстрых,

      Я полечу к ней!

      Вижу, ты готов;

      Но будь ты вял, как сонная трава,

      Что мирно спит на Леты берегах,

      Проснуться ты при этой должен вести!

      Внимай же, Гамлет: говорят, что я

      Уснул в саду и был змеей ужален.

      Народа слух бесстыдно обманули

      Такою выдумкой моей кончины;

      Но знай, мой благородный Гамлет: змей,

      Смертельный яд в мое изливший тело,

      Теперь в моем красуется венце.

      О ты, пророчество моей души!

      Мой дядя?

      Да. Он, зверь-кровосмеситель,

      Очарованьем слов и даром лжи —

      Презренный дар, способный обольщать, —

      Успел склонить к греховным наслажденьям

      Лжедобродетельной Гертруды волю.

      Что за измена то была, о Гамлет!

      Меня, с моей любовью неизменной,

      Как клятву, данную при алтаре,

      Меня забыть и пасть в его объятья,

      Его, который – прах передо мною!

      Как добродетели не обольстит

      Разврат, хоть будь он в одеяньи неба,

      Так точно страсть и с ангелом в союзе

      Наскучит, наконец, небесным ложем —

      И жаждет недостойного. Постой!

      Я утренний почуял ветерок:

      Я сокращу рассказ. Когда в саду

      Я спал по окончании обеда,

      Подкрался дядя твой со склянкой сока

      Злой белены и яд мне в ухо влил,

      Людской природе столько ненавистный,

      Что он, как ртуть, бежит в каналах тела,

      Внезапной силой растворяя кровь.

      И этот яд покрыл меня мгновенно,

      Как Лазаря, корой нечистых струпьев.

      Так я во сне убит рукою