Пережитки большой войны. Джон Мюллер
Читать онлайн книгу.
том числе совершенно чудовищные, при определенном стечении обстоятельств, даже если эти действия не приносят им явного удовольствия, не доставляют им какой-либо материальной выгоды, а некоторым людям, особенно на первых порах, они могут даже причинять серьезные душевные терзания.
Для начала, вероятно, стоит разобраться с самыми базовыми мотивациями. Некоторые, практикуя насилие, получают настоящее удовольствие: для них это своего рода кайф. Другие прибегают к насилию машинально, как, скажем, серийные убийцы или отдельные садисты, которые продолжают творить насилие, даже несмотря на понимание, что с каждым новым подобным действием повышается вероятность быть пойманным. Существуют и такие люди, которые имеют или приобретают зависимость от насилия – без соответствующего опыта они будут ощущать тревогу. Они приходят в восторг, получая от насилия острые ощущения, и проводят много времени в ожидании следующего акта насилия и поиска жертвы. Многие преступники, совершая криминальное деяние, испытывают эмоциональный «приход»; кроме того, склонность и даже вожделение к острым ощущениям, возбуждению и эйфории насилия явно имеется у многих футбольных хулиганов[15].
Помимо этих лиц, существует ряд людей, у которых нет активной потребности или стремления в совершении насилия, однако они обнаруживают – зачастую к собственному удивлению, – что совершают его с удовольствием, если к тому располагают обстоятельства. Например, в ходе исследования, проведенного в Стэнфордском университете, выяснилось, что по меньшей мере несколько человек из группы, казалось бы, среднестатистических студентов, демонстрировали существенные склонности к жестокому и садистскому поведению, когда в рамках эксперимента им случайно досталась роль тюремных надзирателей[16].
Ситуативное наслаждение насилием зачастую обнаруживается на поле боя. Пацифист Уильям Джеймс в свое время с горечью заметил, что война может быть «в высшей степени захватывающим занятием» и «сценой величайших человеческих усилий». Для некоторых солдат (хотя, вероятно, таких совсем немного) сражение превращается в удовольствие. Как отмечал молодой Уинстон Черчилль, «ничто так не будоражит, как промазавшие мимо вас пули». Гленн Грэй, американский солдат, участвовавший во Второй мировой войне, говорил о «стойкой притягательности сражения», подчеркивая его «экстатический характер в исконном смысле этого слова, в смысле состояния, когда ты выходишь за пределы самого себя». По воспоминаниям солдат – участников Гражданской войны в США, в бою «все ваши мысли ускорялись до предела», оказываясь «в состоянии, почти идеально близком к мечте», и это «возбуждение невозможно выразить ни словами, ни пером». К таким же выводам пришел ветеран Вьетнамской войны Уильям Бройлз. Он предостерегает, что «война уродлива, отвратительна и порочна, и у людей есть все причины ее ненавидеть», однако в дальнейшем утверждает, что «большинству из тех,
Исследования боевых действий показывают, что около 2 % участвующих в них солдат испытывают удовольствие от убийства, то есть являются «агрессивными психопатами» или, выражаясь чуть мягче, «будут убивать без сожалений и жалости при наличии легитимного основания» (Grossman 1995, 180; см. также Baumeister and Campbell 1999; Valentino 2004). О преступниках см. Katz 1988, особенно chap. 2. О футбольных фанатах см. Buford 1991.
Haney, Banks, and Zimbardo 1973; Zimbardo et al. 1973. Ситуативно обусловленное насилие (opportunistic violence) может иметь место, а фактически может стать или выглядеть рационально обоснованным при наличии двух преобладающих условий: во-первых, когда насилие оказывается неизбежным, а во-вторых, когда акт насилия не повлечет негативных последствий для того, кто его совершает. Представим, например, здание, предназначенное к сносу. Ответственные за это подрядчики решили, что большую стеклянную витрину на первом этаже необходимо разбить до того, как начнется снос, и для того, чтобы бросить в нее кирпич, им нужно кого-то нанять. И хотя в мире существует бессчетное множество витрин и еще больше кирпичей, людей лишь изредка (что, как может показаться, довольно удивительно) вдохновляет возможность собраться вместе, чтобы бросать кирпичами в окна. Однако многие, если не большинство – возможно, даже и вы, любезный читатель, – сочтут для себя возможным согласиться, а то и ухватиться за особую возможность совершить непривычный акт насилия и разрушения. Перенесем эти рассуждения на менее приятную ситуацию, когда в ходе массовых беспорядков полиция отступила и дебоширы грабят магазин с алкоголем. У кого-то в ситуации, когда можно поживиться парочкой бутылок виски, сработают определенные моральные ограничения, однако пострадавшему владельцу магазина едва ли станет от этого легче, потому что непременно найдутся другие желающие растащить его товар. Или представим, что в ходе беспорядков какие-то молодчики поджигают дом. Если дом уже не спасти, то почему бы не подлить масла в огонь? – в конце концов, человеку не часто выпадает возможность устроить пожар. В итоге поджигатели получают удовольствие, наблюдая, как пожар уничтожает жилье, а другие люди по привычке толпой стекаются посмотреть на работу пожарных, а заодно и на результаты трудов поджигателей, тем самым в определенной степени приобщаясь к их опыту. Представим еще одну ситуацию: кого-то запугивают и унижают таким образом, что это кажется забавным. Какова вероятность того, что вы захотите к этому присоединиться? Предположим, что кто-то собирается убить другого человека или изнасиловать женщину, и эти действия уже не остановить. Надеюсь, что в какой-то момент происходящего у большинства людей сработает моральное чувство и они с возмущением откажутся в этом участвовать, даже если единственным негативным последствием для насильника будут угрызения совести и даже если акт насилия неизбежно произойдет. Однако приведенные примеры свидетельствуют о том, что зачастую люди могут решиться на насилие и хищническое поведение именно потому, что обстоятельства складываются в пользу такого выбора либо сам акт насилия оказывается чудовищно привлекательным. См. также Valentino 2004, chap. 2; Tilly 2003, chap. 6.