Образы. Сценарий (25+). Борис Гончаров
Читать онлайн книгу.
вышла разрумяненная и завёрнутая ниже талии в полученное полотенце: «И целомудренно и смело, До чресл сияя наготой, Цветёт божественное тело», как сказал поэт, а топлес Тата символически прикрывала ладошками.
– Что глаза таращишь? Халат на тебе, что мне было делать? – Неожиданно полотенцу пришла блажь или от высказанного возмущения оно свалилось без предупреждения: «Только избранным пояс развяжется, Окружающий чресла богинь»… «Развязанная богиня» ойкнула и быстро (к сожалению Закруткина, измученного стоизмом против полигамности) подняла перед Закруткиным полотенце, как тореодор – красный плащ перед быком, но открыв одновременно прелестную грудь. Надо признать, что это пикантное начало продолжилось утром кофе с известным коньяком, а предшествующий вечер, после красного вина, мытья посуды и душа, застал обоих в горизонтальном положении в одной постели. Сначала, правда, Закруткин свернулся калачиком на кухонной кушетке. Но когда среди ночи почувствовал рядом девичье тело уже без полотенца, то из тесноты кушетки они вместе: она, крепко держа его за руку, а он, обняв её за юго-восточную часть спины, перекочевали босиком несколько метров в комнату на более просторную постель, где только что была Татьяна, здесь Закруткин обнаружил, что мягкие полусферы внизу у Татьяны прохладные, и вспомнил, что в Англии существует закон, по которому муж имеет право развестись, если у жены холодные ноги. Татьяна переложила руку Закруткина на свои верхние полусферы, которые оказались тёплыми.
Закруткин:
Надо же, как это у девушек… – Скороговоркой подумал Закруткин. Кофе благотворно действовало на него даже во сне, и он очнулся. Повертел головой и ещё подумал:
– Надо будет спросить у Комдива, что по поводу Татьяны мог сказать Чиа Дао ду. – Закруткин обнаружил рядом почти проснувшуюся Тату и они повторили ночное к радости и удовольствию обоих. Позже, из-за его впечатлительности, непредсказуемой, как прошедший ливень, событие стало прообразом сочинения о женском и мужском, под названием: «Футболист» (которое он пока воздержался отдавать в альманах «Сермяжной правды», но мы к нему ещё вернёмся). А Тата? Да. Они учились в первом и втором классах той самой, знаменитой школе № 18: он, она и Славка Бойко. У последнего Закруткин был как-то на дне рождения вместе с другими ребятишками и запомнил большую бутылку сидра и миловидную светловолосую маму Славки. Часто после занятий в школе мальчишки подбегали сзади к девчонкам, которые нравились, и своим портфелем выбивали портфели из их рук. В ответ получали благодарность, похожую на меморандум: – Дурак. – Но «дураки» с сознанием исполненного мужского долга с достоинством следовали мимо осчастливленных их вниманием девчонок или убегали, если те готовы были «отмстить неразумным хазарам». Да, так вот, однажды оба второклассника направились к Тане домой, чтоб пригласить погулять (оба ей симпатизировали). Мама девочки снарядила её, выдала ухажёрам санки (дело было зимой), и напутствовала, имея в виду приближающиеся сумерки и мороз:
– Недолго и недалеко… – Ухажёры усадили подружку в санки у дома и помчались по улице в сторону двойной Московской – «двойной» потому, что посредине пролегали железнодорожные