Кошка с замшевой лапкою,

      В Город входит зима,

      Венценосными шапками

      Снег украсит дома.

      Слюдянистою лужицей

      Заморозит стекло.

      Век Исакий закружится,

      Перед взором закружится,

      Всё, что было, ушло.

      Горностаевой сенью и

      над Дворцовою снег,

      Где всё так же знаменьями —

      Снежной вьюги знаменьями —

      Нам ответствует век.

      Жизнь как ластиком вытерли,

      Память – только забвенье.

      Расскажи мне о Питере,

      Не по-те-ре, а Пи-те-ре,

      Где весь день – сновиденье!

      Невский.

      Дождь.

      Дальше – радуга,

      Жизнь – как новая эра!..

      И беспримесной радостью

      Два воздушных эклера.

      Шубкой, фижмами, пуфами —

      Моды – иезуитство.

      Сто примерила туфелек,

      Дорогих до бесстыдства!..

      …за минуту до Памяти

      невеликой потери,

      Мы взлетали и падали.

      Мы смеялись и падали:

      Просто вместе летели.

      В Пи-те-ре…

      Летим – и только на минуточку,

      Вразбег врубаемся в каре:

      В большой квадрат соседних булочных,

      На завтрак в петербургских булочных,

      С ванильно-кремовым ambré.

      …осенних встреч пароли тайные,

      Излом витражного стекла.

      Не Питер, Хайдельберг случайно ли?

      …да, лишь невнятицей случайною,

      Быть может, та Любовь была.

      …Разносят сласти на тарелочках,

      А за окном и дождь, и снег…

      Живут стихи на всех наречиях,

      Цветут стихи на всех наречиях,

      Не замечая, что за век

      За окнами, за снежной замятью…

      Быть может, лишь огонь и лёд?..

      Да что ж мне делать с этой памятью:

      Я – каторжник с проклятой памятью,

      Да не сорвать, не сбить колод!

      Стрелки часовые – крылья птицы

      Над свинцовой тяжкою волной.

      …Милые, знакомые все лица:

      Остров, называемый Столицей,

      С жизнью вольной, дикой, островной…

      Там, где сны о Вечности и лете,

      Где туман широкой полосой

      Над Невой восходит на рассвете…

      О, как этот лунный воздух светел,

      Топкий, залигованный с грозой!

      Царедворца длящимся застольем,

      Плотника, врача, часовщика

      Иль Царя? Замешанное с болью,

      Счастье, зарифмованное с болью…

      …Петербург воздушной профитролью,

      Где в мильон молекул молока

      Воздух

      Синий

      Взбит.